Дети Великого Шторма

Он гладил ее по волосам, прижимал к себе и баюкал как ребенка. Он чувствовал себя старым, слабым и усталым калекой и никак не мог справиться с этим ощущением; это его злило. Яростная, пламенная часть его требовала немедленно собраться с силами и найти выход из положения. Но у него было слабое тело – смертное тело. Иногда дети неба столь же беспомощны, как дети земли.

– Где мы? – тихо спросила Эсме, пока он в полной темноте вытирал ей заплаканные щеки и нос. Он не видел, но чувствовал, как она смотрит на него. Он боялся этого вопроса. – Куда мы попали?

– Судя по тому, что я увидел… – начал он и осекся. Собственный голос звучал непривычно. Нахлынула паника, которую он с трудом унял, а потом призадумался и понял: с двенадцати лет, с того самого момента, как ему случилось проснуться в доме рыбака Тако на острове Огами, он слышал эхо собственных слов. Каждое слово, произнесенное вслух, повторял некий голос, и это означало, что он не один. Теперь этот голос исчез. Он вздохнул. – Мы в брюхе какого-то очень большого и очень запущенного фрегата. Больше я ничего не могу тебе сказать.

Она шмыгнула носом и чуть отстранилась. Он разжал руки, позволив ей встать.

– Ты можешь… снова зажечь свет?

Он поколебался, но сделал то, о чем она просила, – поднял руку над головой и призвал первопламя, на этот раз сделав его достаточно сильным, чтобы можно было в подробностях разглядеть странное место, куда они попали.

Бугристая лжеплоть стен маслянисто заблестела, отражая свет первопламени: с высокого потолка свисали бахромчатые наросты, а пол выглядел как плотная губка, напитавшаяся водой. Отдаленная часть брюха утопала во тьме, но по еле слышному плеску воды можно было предположить, что там находится внутреннее озеро. Сопоставив видимые размеры с тем, что оба они знали о фрегатах, оставалось лишь произнести вслух название того живого корабля, который их проглотил, но почему-то не стал переваривать.

– Белый Фрегат, – проговорила Эсме, вставая. – Мы внутри Белого Фрегата.

Он тоже поднялся, продолжая держать правую руку на весу, и чуть не упал – боль, дурнота, головокружение накинулись разом. Эсме подставила ему плечо, помогла удержаться на ногах. А потом потянулась к его лицу.

– Не надо… – Он повернул голову и посмотрел на нее уцелевшим глазом.

– Я еще в лодке сделала все, что могла, – ответила целительница с горечью. – Остановила кровь и з-закрыла рану, чтобы она не воспалилась. То, что ты чувствуешь, боюсь… фантомная боль.

Он на миг застыл, зажмурившись. Бывало и хуже. Тридцать лет назад, когда в мачту попала молния, было намного больней. Но стоило вспомнить о мачте – и о фрегате, – как все кости в его теле превратились в расплавленный свинец и боль перешла в агонию.

Не потерять сознание. Он не имеет права терять сознание.

Застонав сквозь стиснутые зубы, он тяжело опустился на колени и воткнул скрюченные судорогой пальцы левой руки в губчатую лжеплоть Белого Фрегата. Она легко поддалась – ничего не произошло. Огромный живой корабль как будто их не замечал. Но ведь он зачем-то открыл пасть, чтобы заглотить маленькую лодку?

И, кстати, где она?..

– Выход должен быть где-то там, – сказал он, кивком указывая в сторону. От резкого движения в голове словно что-то взорвалось. – Если он и впрямь внутри такой же, как все остальные фрегаты, мы сможем отсюда выбраться и посмотреть, кто управляет этой белой развалиной.

Но выхода на положенном месте не оказалось. В свете первопламени перед ними предстала стена, сплошь покрытая губчатой тканью, пропитавшейся уже не водой, а маслянистой красной жидкостью с резким запахом. Он переложил огонек в левую руку, прикоснулся к этой стене, а потом, преодолевая отвращение, надавил. Лжеплоть снова поддалась, его пальцы легко вошли внутрь, и, лишь когда рука погрузилась почти по локоть, внутри обнаружилась твердая преграда. Вскоре удалось нащупать нечто вроде замка. Он достал нож и принялся кромсать стену. Куски мокрой губки посыпались на пол.

– Я что-то слышу… – вдруг сказала Эсме. Он остановился, прислушался. Покачал головой. – Нет, я точно что-то слышу, – настойчиво повторила она. – Там, где вода.

– Может, это лодка, вместе с которой нас проглотили?

– Нет, больше похоже на…

…Шаги. Теперь он тоже услышал и повернулся лицом в ту сторону, откуда они раздавались. Плеск воды сменился тихим шлепаньем и поскрипыванием: кто-то шел по мягкому губчатому полу, стараясь перемещаться медленно и незаметно. У неведомого существа определенно было не две конечности, а больше. Оно пока что оставалось достаточно далеко, и все же, поскольку других источников света, кроме первопламени, в чреве Белого Фрегата не наблюдалось, неизвестный должен был их видеть весьма отчетливо. Несомненно, он – оно? – приближался именно к ним. Но вот с какими намерениями?