Дети Великого Шторма

– Да, – сказала она. – Я пробудилась из-за того, что двое влюбленных были навсегда разлучены и один из них оказался в моей власти. Я вижу вас обоих – я чувствую, что вы стали их отражениями, и это, возможно, было кем-то предначертано. Я сохраню вас, и в новом мире вы…

– Нет, постой! – перебил Кристобаль. – Дело не в этом. Дело в том, что те двое не просто любили друг друга – они хотели исправить то, что сломано. Они хотели исправить мир. И ты пробудилась не только из-за любви, а еще и потому, что Феникс… Капитан… тот, кто стал частью тебя… А ведь он никого не винит в том, что с ним сделали. Он знает, что люди и магусы способны ошибаться – но способны и исправлять ошибки.

«Это очень верно подмечено».

Мать опустилась в кресло и прикрыла глаза рукой. Кристобаль подошел к Эсме – рядом с ней он чувствовал себя увереннее, будто само присутствие целительницы отгоняло прочь его сомнения и страх. Вместе они приблизились к ограждению балкона, и, к своему величайшему удивлению, Кристобаль увидел совсем не тот пейзаж, который ожидал увидеть. Вместо Алой бухты там была Росмерская гавань, которую покидали восемнадцать кораблей. Восемнадцать?! Откуда? Он растерянно нахмурился. Довольно далеко от гавани – он понимал, что в реальном мире ничего не увидел бы на таком расстоянии, – стояли в боевом порядке двадцать восемь черных фрегатов. Восемнадцать против двадцати восьми – это куда лучший расклад, чем пятнадцать против пятидесяти, особенно если учесть, что третьего флагмана у черных явно нет и что они сами еще не вполне пришли в себя после сражения накануне. Кто же решился повторить его выходку и подставить шею под ремору, не говоря уже о том, что Вира Корвисс умерла, а никто другой не знает, как обращаться с этими странными рыбами? Впрочем, за помощь наверняка стоило благодарить Айлантри…

– То, что я вижу, происходит прямо сейчас?

– Да, – ответила Мать.

– А ты не могла бы…

Он даже не успел договорить, как оказался внутри одного из росмерских фрегатов и почувствовал разум, который ими управлял. Разум не Феникса, но все-таки напоминающий огонь – яростный, отчаянный, неутомимый. Он был ему хорошо знаком.

«Ты молодец, Амари, – подумал Кристобаль, зная, что молодой магус его не услышит. – Удачи тебе, мой стойкий юнга».

В следующую секунду Мать перебросила его сознание в один из черных фрегатов, дав сполна почувствовать тот леденящий холод, который он вскользь ощутил в Кааме, оказавшись рядом с мертвым кораблем. Потом она погрузила его в другой черный фрегат, идущий к Росмеру в сопровождении еще сорока таких же кораблей, во главе с новым флагманом. Вскоре вновь прибывших должны были заметить с вершины одной из сторожевых башен.

Амари и его восемнадцать фрегатов были обречены, вместе со всем городом.

Не дожидаясь Матери, Кристобаль сам потянулся к разуму, который управлял жуткой эскадрой. Этот разум был остер и холоден словно нож. Сейчас он нацелился на Росмер, но желал заполучить весь мир без остатка. Он понятия не имел, что уже погубил этот самый мир. Жажда власти ослепила его…

И внезапно, сгорая от гнева, Кристобаль испытал ощущения, схожие с теми, которыми его совсем недавно наделяла «Невеста ветра». Он вновь осознавал, где находится, хотя и не воспринимал собственное тело как нечто объемное. Он был частицей размером с острие иглы, но эта частица без труда воспринимала окружающий морской простор, чувствовала течения, глубины и даже ветра, причем намного отчетливее, чем раньше. И еще где-то поблизости… в глубинах… дремали существа, о чьем присутствии люди и магусы на борту черных фрегатов даже не догадывались.

Кристобаль нырнул, отыскал одно из этих существ и влетел прямиком ему в голову. Громадный кракен тотчас же очнулся и поплыл к поверхности, сердито взмахивая щупальцами. Его собрат чуть меньшего размера потянулся следом, как отражение в искаженном зеркале. Кристобаль навестил и его тусклый разум, распалил гнев и желание кого-нибудь разорвать на части – и совсем скоро строй черных фрегатов нарушился: два корабля посреди него столкнулись с морскими чудовищами.

Отрешившись от схватки, Кристобаль вновь сосредоточился на своих ощущениях, пытаясь обнаружить еще что-нибудь полезное – хотя бы новую парочку кракенов. Но других монстров в глубинах не нашлось. Зато сама вода делалась все более странной по мере того, как он напрягал свои новые чувства.

Она… перестала быть водой.

Его окружали неустанно движущиеся потоки частиц, причем он мог при желании рассмотреть каждую из них по отдельности, но быстро понял, что этого не следует делать, – чем сильнее он сосредоточивался на чем-то мелком, тем значительнее искажалось течение времени, и минута легко могла превратиться в час. А если… нырнуть в один из этих потоков? Поколебавшись, Кристобаль так и сделал, и сперва течение обожгло его ледяным холодом. Холод вернул воспоминания о телесности, с которыми нахлынула паника: он тонет! Он погибает! Пришлось собрать всю волю, чтобы внушить себе иное.

Он не магус, а бесконечно малая точка посреди океана.

Он не утонет, потому что не нуждается в воздухе.