Дети Везувия. Публицистика и поэзия итальянского периода

«Проведши молодость не в том, в чем было нужно…»

Проведши молодость не в том, в чем было нужно,
И в зрелые лета мальчишкою вступив,
Степенен и суров я сделался наружно,
В душе же, как дитя, и глуп и шаловлив[578]

.

1861

«И если умирать – пусть лучше здесь умру я…»

И если умирать – пусть лучше здесь умру я:
Приличье никому здесь не велит вздыхать
Перед одром моим… Без слез, без поцелуя
Закроют мне глаза…[579]

1861

«Не обманут я страстной мечтой…»

Не обманут я страстной мечтой,
Мы не любим, конечно, друг друга.
Но недаром мы дышим с тобой
Раздражающим воздухом юга.

Но недаром над нами волкан,

Перед взорами синее море
И в уме память древних римлян,
Наслаждавшихся здесь на просторе.

В тщетных поисках чистой любви

Столько лет погубивши уныло,
Я доволен теперь, что в крови
Ощутил хоть животную силу.

Для кого мне ее сберегать?

Всю растрачу с тобой, моя Нина,
Без надежды, чтоб стала терзать
За погибшие силы кручина[580].

1861

«Полные радужных снов…»

Полные радужных снов,
Шли мы по улицам Рима,
Реки восторженных слов
Так и лились несдержимо.

Сильно стучали сердца,

Лица дышали грозою…
Всё от святого отца
Взяли бы, кажется, с бою.

Слушал доверчиво я

Эти горячие речи…
Но – вдруг смутились друзья
От неожиданной встречи…[581]

1861

«Мы далеко. Неаполь целый…»

Мы далеко. Неаполь целый
Слился в неясные черты.
Один Сент-Эльмо опустелый
Нас провожает с высоты.

Без пушек, без солдат, свободный,

Пугать он город перестал
И в праздник вольности народной
Трехцветным пламенем сиял.

Но под веселыми огнями,

Как будто демонов полна,
Качая длинными тенями,
Чернела грозная стена.

И в этот миг, как полдень знойный

Стоит над городом живым,
Чернеет замок беспокойный
Тиранства прежним часовым.

И говорит: «Отсюда можно

Из штуцеров перестрелять
Всех, кто пойдет неосторожно
Свободы истинной искать»[582].

1861

«Средь жалких шалостей моих…»

Средь жалких шалостей моих,
То бестелесно идеальных,
То исключительно плотских
И даже часто слишком сальных.

Одну я встретил, для кого

Был рад отдать и дух и тело…
Зато она-то ничего
Взять от меня не захотела.

И до сих пор ее одну

Еще в душе моей ношу я,
Из лучших стран в ее страну
Стремлюсь, надеясь и тоскуя

Зачем меня отвергла ты,

Одна, с кем мог я быть счастливым, —
Одна, чьи милые черты
Ношу я в сердце горделивом?

А впрочем, может, – как решить? —

Зато лишь суетной душою
И не могу тебя забыть.
Что был отвергнут я тобою?[583]

1861

«Необозримой, ровной степью…»