Дети военной поры

Есть на войне высший подвиг — подвиг во имя товарищей. Отвести от них беду, прикрыть их жизнь своей жизнью.

— Я попробую, — сказала Клава, когда полк штурмовал Тернополь и вдруг атака захлебнулась. Бил пулемет. Преграждал путь невидимой огненной стеной. Уже не один боец, пытавшийся преодолеть эту «стену», лежал на мостовой, раненный или убитый. И тогда возникла боевая задача первейшей важности: подавить огневую точку противника, заставить замолчать пулемет.

— Я попробую.

Не стрелок, не автоматчик, не сапер, не минометчик, не мужчина, а девочка-радистка произнесла эти слова.

Она оторвалась от земли и пошла на штурм невидимой огненной стены. И случилось так, что пули пролетели мимо. Дрогнула, покачнулась огненная стена от ее бесстрашия. А еще через несколько минут Клавина граната полетела в амбразуру. Пулемет замолчал. Девушка открыла путь полку. Отвела смерть от товарищей. О себе Клава тогда не подумала. Только когда цепи бойцов поднялись, почувствовала прилив острого непередаваемого счастья оттого, что смогла сделать невероятное, что друзья живы и город будет освобожден.

Это произошло 4 апреля 1944 года. В тот же день на пути возник новый вражеский пулемет. И тогда пошел Клавин товарищ по взводу — Толя Живов. Он тоже подавил пулемет. Но погиб, прикрыв собой амбразуру. Ему присвоили звание Героя Советского Союза. Его именем назвали улицу в Москве. А Клава Шаликова осталась жива. Но разве это умаляет подвиг? Разве она не была готова погибнуть, когда пошла на фашистский пулемет?!

Кто был на войне, хорошо знает грозный смысл слова ОПТИД. Отдельный противотанковый истребительный дивизион. И еще ОПТИД означает постоянный неравный поединок небольшой пушки с грозным танком, незащищенных бойцов с одетым в броню врагом. Истребители танков! Они появляются в самых опасных местах. На танковых прорывах.

232-й ОПТИД. Третья батарея. Радист батареи — Клава Шаликова. Танки лезут на огневую позицию. Половина расчетов выбыла из строя. Снаряды рвутся рядом. Фашистские танки идут прямо, фронтально. Сейчас они раздавят пушку, и расчет, и радистку Клаву, которая перевязывает раненых. Старший сержант Неклюдов сам наводит орудие. Невысокий, чернявый, бесстрашный.

Припал к прицельной трубе: «О-о-огонь!» И вот танк горит. Но за танком оказываются автоматчики. Фашисты бегут к орудию, они кричат: «Рус, сдавайся!» А в орудийном дворике лежит тяжелораненый командир капитан Сакваралидзе.

«Надо спасти командира», — решает Клава. Она не только радистка, не только добровольный санитар. Она еще комсорг. Раненый капитан тяжелый. И немцы рядом. Очень трудно тащить его и отстреливаться, отстреливаться. «Рус, сдавайтесь!» В ответ — очередь, очередь. Хорошо, что есть запасные диски. Ребята тоже прикрывают отход огнем. Отходят по ржаному полю. Трудно идти, стебли спутывают ноги. Раненый такой тяжелый. Гремят автоматные очереди. Упасть. Переждать. Дать очередь и снова вперед. Разве тут есть время подумать о себе, о своей жизни?! Сейчас главное — жизнь командира. Она спасла его. Сама была ранена четыре раза. И все же считала себя счастливой. Что за удивительное представление о счастье было у нее! Каким масштабом измерить его? На каких весах взвесить? Счастье — когда выигран бой, когда живы друзья и когда в этом есть и твоя лепта.

Клава Шаликова была на фронте пионеркой, комсомолкой, комсоргом. В партию не вступила только потому, что, когда кончилась война, ей было лишь семнадцать лет.

16 марта 1945 года она вернулась в часть из госпиталя. Батарейный «боевой листок» радостно сообщил: «Вернулась после ранения краса и гордость батареи Клава Шаликова». А 20 марта Клава уже снова шла в бой. Упал солдат. Клава бросилась к нему. Стала перевязывать. Вокруг свистели пули. Одна — обожгла Клаве переносицу. Девушка стерпела боль, продолжала врачевать раненого. Совсем близко начали рваться мины. Чтобы спасти товарища, Клава закрыла его своим телом. Одна мина разорвалась совсем близко… Это был последний подвиг Клавы Шаликовой на войне.

В госпитале в бреду она шептала:

— Скорей, скорей на фронт! Там мои ребята.

— Успокойся, доченька, день-два полежишь и пойдешь, — успокаивала ее нянечка, но сама-то знала, что эта удивительная девушка уже никогда не увидит своих друзей, не увидит и солнца, и салюта Победы.

Когда бой для всех кончился, для Клавы он продолжался. Это был тяжелый госпитальный бой. За лицо, изуродованное осколком, за зрение. Этот бой Клава вела вместе с врачами, которые поражались ее мужеству и неодолимому желанию стать полноценным человеком.

Это был новый подвиг Клавы Шаликовой. Последний? Нет! Еще есть Коля. Коля Шаликов. Замечательный парень — сын Клавдии Ильиничны. Она вырастила и воспитала его одна. Без чьей бы то ни было помощи. Слепая, она отдала сыну все, что могла, научила его всему, что умела сама. Даже свою военную специальность передала сыну. Он — радист 2-го класса. И когда Колю спрашивают, кто научил его морзянке, помог разобраться в приемно-передаточном устройстве, он отвечает:

— Мать.