Дети военной поры

Однажды Саша зашел к командиру истребительного отряда. Тот одобрительно посмотрел на значки Чекалина и спросил:

— А верхом ездить умеешь?

— Конечно, — ответил Саша.

— Добро! Зачислю тебя в конный истребительный отряд.

Теперь Александра редко можно было увидеть в городе. Вместе с другими кавалеристами он выезжал в лес вылавливать диверсантов.

Своего коня Саша Чекалин назвал Пыжиком. Лошадь была низкорослая, уже немолодая, но очень выносливая. Чекалин своего Пыжика очень любил. Доставал для него корм, а иногда урывал из своего пайка кусочек хлеба или сахара. Пыжик отвечал ему взаимностью: выполнял все его команды.

В октябре гитлеровцы начали большое наступление. Фронт приближался к Лихвину. Как-то раз Саша, приехав из отряда домой, сказал матери:

— Собери меня как следует. Я, наверное, уеду на всю зиму.

Мать достала теплое белье, валенки. Дала три буханки хлеба.

Началась новая полоса в жизни Александра Чекалина.

* * *

Стоянка партизанского отряда находилась в самой глуши Уланского леса, смыкавшегося с брянскими лесными массивами. В отряде Чекалин встретил много знакомых — одни прибыли сюда из Песковатского, другие — из Лихвина. Александр был самым молодым из всех партизан. Ему исполнилось шестнадцать лет. Все его любили. Командир отряда Дмитрий Тетерчев относился к нему, как к сыну.

Сначала Саша выполнял легкие поручения: наладил радиоприемник, записывал сводки Советского информбюро, носил воду, собирал дрова для костра. Потом задания стали потруднее. Однажды Саше Чекалину и его приятелю Алеше Ильичеву поручили выяснить, сколько оккупантов находится в Песковатском, и заодно раздобыть оружие, в котором партизаны очень нуждались.

Юные разведчики прошли вечером по селу, потом заглянули к Сашиным родственникам и остались у них ночевать. Те рассказали обо всем, что знали о расположении и продвижении вражеских войск.

Ночью вместе со старостой в дом вошли гитлеровцы. Старший, ефрейтор, оставил двух солдат на ночлег. Те разделись и улеглись на лавке. Саша, услышав храп, тихо слез с печки. За ним — Алеша. Хотели прикончить «гостей» и забрать оружие, да стало жаль стариков хозяев: фашисты обязательно бы на них выместили свою злобу. Утром юные разведчики вернулись в отряд. Тетерчев, выслушав донесение, спросил:

— Ну, а оружие достали?

Юноши опустили головы.

— Не повезло… — пытался оправдаться Алеша.

— Завтра оружие будет! — уверенно заявил Саша.

— Хорошо, — согласился командир.

На следующий день Александр возвратился с трофейным оружием и обмундированием.

— Все сразу не мог принести, еще четыре автомата и восемь гранат спрятал в лесу.

На вопрос, где и как он раздобыл оружие, ответил:

— Приказано — достал! Вот и все.

А дело происходило так. От землянок Саша направился к железнодорожной станции, где в свое время он приметил немецких охранников. Идти нужно было километров десять. Саша медленно пробирался через ельник и болото. Остановившись под кряжистым деревом, оглядел местность. Что-то очень знакомое. Ну конечно, он был здесь прошлой весной. Стоял перед этой поляной, напряженно вглядываясь в серо-розовое небо, чтобы не прозевать вальдшнепа.

Саша услышал треск веток. Быстро нырнул в ельник и залег. Очень скоро он увидел колонну немцев. Десять человек. Надо подпустить их как можно ближе. Выложил на мох гранаты и взял на изготовку полуавтомат.

Фашисты двигались медленно. Ближе, ближе. Осталось метров двадцать пять, не больше. Саша поднялся и бросил подряд одну за другой гранаты. Маленький осколок резанул ему ухо. Шестеро гитлеровцев остались лежать на поляне, остальные побежали. Спокойно, словно на стрельбище, целясь под «яблочко», Саша уложил еще трех оккупантов. Десятый удрал. Чекалин осторожно вышел на поляну, собрал трофеи.

Так был выполнен приказ командира…

* * *

В потертом пиджачке и в таких же видавших виды штанах Чекалин шагал по берегу Вырки. Он шел на встречу с отцом, который был их связным.

Вот и небольшой обрыв, отсюда он палил из ружья в щук.

Изба бабушки стояла на краю села. Еще издалека он услышал кудахтанье кур и гоготанье гусей. Оказывается, во дворе гитлеровцы гонялись за «курками», «гусками». Павел Николаевич сидел на бревнах и вязал из березовых веток метлу. Он мрачно поглядывал на вояк, которые потрошили птицу. Вдруг хлопнула калитка и во двор как ни в чем не бывало вошел Саша.

— Здорово, папаня!

Отец поднялся навстречу сыну, а бабушка при виде внука перепугалась. Немцы же не обратили никакого внимания на подростка. Саша поздоровался с бабушкой и прошел в избу. Попил из крынки молока, задвинул пеструю занавеску, лег на лавку около печки и притворился спящим.

Тем временем фашисты принесли фляги с водкой, уселись за стол, где уже стояли две тарелки с яйцами, лежали сало и каравай хлеба, жареная птица. Изрядно выпив, солдаты оживленно болтали.

Саша понимал по-немецки. Гитлеровцы говорили о том, что ночью на одной из улиц Лихвина партизаны убили патрульных; на шоссе, возле леса, взорвалась автомашина с боеприпасами; во многих деревнях появились большевистские листовки.

Саша радостно улыбался: в боевых делах партизан принимал участие и он.