Дети военной поры

С широко раскрытыми глазами,
Сладкий сон стараясь превозмочь,
Я лежу и думаю о маме.
Нет ее, она дежурит в ночь.
Мамочка, любимая, родная,
Предо мной твой образ дорогой,
Я тебя веселой вспоминаю.
Молодой, красивой и простой.
Ты уже немножко поседела.
Но глаза по-прежнему блестят.
Ты берешься за любое дело
Молодо, как много лет назад.
Ты одна из лучших на заводе,
Знают все фамилию твою.
У станка ты целый день проводишь,
Ты в труде, как фронтовик в бою.
В полночь возвращаешься с работы.
Поздно. Ты устала. Надо спать.
Ну да где там! Думы и заботы
Не дают, родная, отдыхать.
Как бы я за домом ни смотрела,
Как бы ни старалась помогать,
Все равно найдешь себе ты дело,
Потому что ты, родная, — мать.
А когда, управившись с делами,
Ты придешь меня поцеловать,
Я тебе, моей любимой маме,
Начинаю тайны поверять.
Обо всем советуюсь с тобою,
Расскажу о школе, о кружке…
И шершавой ласковой рукою
Ты меня погладишь по щеке.
Широко открытыми глазами
Я гляжу на звездные пути.
Я не сплю, я думаю о маме,
Лучше мамы друга не найти.

Письмо не датировано

Привет из Сибири!

Живу я в детском доме № 5. Учусь в пятом классе. Зовут меня Эмма Горбунова. У меня нет никого. Я тоже писала стихотворения, а теперь не стала.

У меня умер дядя от голода в Ленинграде, а мама умерла в 1943 году, когда приехала из Ленинграда.

Если тебе хочется со мной переписываться, то пиши все о себе, как ты учишься, напиши о своем отряде, чем вы занимаетесь. Привет всей школе № 142 от всего детского дома Новосибирска, от нашего директора Пикусты Кузьминичны Телегиной, которая заменяет нам мать.

Пикуста Кузьминична — лишь одно имя из бесконечного списка женских имен в этих письмах из детских домов. Имен учительниц, воспитательниц, вожатых, поварих. От них передают приветы, как от родных. Потому что преждевременно повзрослевший, осиротевший двенадцатилетний человек жив не хлебом единым — жив он и приветом, и взглядом.

Конвертов у этих писем нет. Письмо складывалось треугольником и само себе служило конвертом. Писали между строк книг и газет, на обороте осторожно отклеенной этикетки консервной банки, на страницах старых конторских книг.

По тому, как меняется внешний вид писем, можно определить — писались они в начале или в конце войны. Вот листок из счетоводной книги, где адрес выведен между строк свекольным соком, — зима 1942 года. А вот уже печатная открытка — на ней танки и самолеты в наступлении и строчки из приказа Верховного Главнокомандующего от 1 мая 1943 года: «Красная Армия должна еще крепче бить врага, беспощадно истреблять немецких захватчиков, непрестанно гнать их с советской земли».

Письмо 1944 года — на листе-раскладушке (он склеивался по краю). На лицевой стороне, которая служила конвертом, напечатан рисунок: солдат с винтовкой повалил пограничный столб с фашистской свастикой. Наступают танки. На знамени надпись: «За Родину!» Уже близок конец войны… Тут же письмо из детдома, вложенное в конверт, склеенный из какого-то листа с немецким шрифтом, где что-то написано по-русски между строк. Что бы это могло быть? Оказывается, это письмо с фронта, из Германии, сообщающее о Победе, письмо на листке какой-то амбарной немецкой книги. Оно пришло в детдом, а так как конвертов и бумаги у ребят не было, пришлось склеить из него конверт для нового письма в Москву, в детскую газету.

Эти листочки-треугольнички — само свидетельство того, как война пыталась лишить детей книг, карандашей, бумаги, но — не смогла!