Дети восточного ветра

– Как же удручающе мало мы можем. Удача и правда обошла вас стороной, сида, если ваш путь пролегает здесь. Но, пожалуй вы единственная паломница на моей памяти, способная отказать в прошении.

– Отказать?!

– Нарушить правила монастыря, которого уже нет, нельзя. Стоит ли из-за них рисковать своим будущим?

Эти слова вызвали сначала недоумение, затем и гнев. И не простой гнев, а особенный, угнездившийся в её душе ещё когда ворота Калат закрылись за спинами уходящих братьев и сестёр. Гнев, проводником для которого мог служить только меч.

– Я помогу чем, смогу, – продолжил музыкант, вида как его собеседница начинает закипать, – раз вы правда болеете за нас, оставленных здесь.

Дади уже была готова разозлиться по настоящему, как в кантину вошел человек мужчина без особых примет, и гневу пришлось делить место с паникой. И даже прежде, чем обернуться к нему, девушка изготовила АПОСУМ. Мужчина сел за столик поодаль, стесняясь обращаться к кому-либо первым. Музыкант встретился с ним взглядом и жестом призвал подойти – бывший монах был человеком без имени, но явно не без авторитета.

Мужчина подошел к стойке в полной растерянности от незнания того, что в этой ситуации ему предписывал этикет. Он вытянул руки по швам и поклонился, произнося свое имя. Дади встала и поклонилась ответ, но не столько глубоко. Девушка представилась и более не произнесла ни слова, от чего мужчина замешкался только сильнее. Наконец он попросил разрешения рассказать свою историю. История была короткой. Рождение с болезнью сердца, жизнь с теломодами, выживание без средств на их обслуживание. А потом их коснулся Недуг.

Сердце Дади начало колотиться. Больше откладывать прямой контакт с местной сетью было нельзя. Глубоко вздохнув, она закрыла глаза, открыла свою Связь и потянулась. Закрыв внутренний взор всему, что не было связано с сердцем обратившегося за помощью мужчины, она добралась до обслуживающих его призраков. Они ощетинились оборванными сетевыми нитями, которые никуда не вели. Отблески красного говорили о контакте с Недугом, который был искоренен довольно грубо. Монахиня смогла сплести из отрубленных нитей маленькую сеть, теперь призраки в имплантах могли лучше общаться друг с другом. Несколькими код-мантрами она отсекла алгоритмы со следами недуга и заменила их новыми.

Мужчина не почувствовал особых изменений, но осознание того, что больше не придется хвататься за грудь гадая, остановиться ли сердце сейчас или потом, привело его в восторг. Мужчина был готов упасть на колени, но Дади быстро ответила формулой из своего справочника. Он засеменил к выходу, то и дело оборачиваясь и отвешивая очередной поклон. Как только дверь закрылась, Дади ощутила как по городской сети побежала волна благоговения – в город прибыла настоящая монахиня из неопороченного монастыря.

Девушка вновь уселась за стойкой. Пока она колдовала над сердцем, музыкант исчез на кухне. Вскоре он вернулся с подносом, на котором красовались два горячих консервированных обеда и две порции воды по квотам. Дин начал трапезу без особого энтузиазма, хотя и проголодался. Дади в очередной спросила себя, как поступил бы учитель. Решив, что от еды, которая пропадет в ином случае, он бы точно не отказался, тоже решила поесть.

Пока они молча жевали полуфабрикаты, кантина наполнялась народом. Дади не сразу заметила, как за её спиной начали перешептываться люди, пока ещё сидящие за столиками. Но сидячие места стремительно заканчивались, а шелестящий шепот перерастал в гул разговоров. Которые резко стихли, словно дернули выключатель.

Отодвинув от себя уже давно опустевшую тарелку, она снова изготовила АПОСУМ. Собравшись с духом, она обернулась и соскользнула со стула. Собравшиеся выглядели так, словно жили в горах не один месяц, хотя блага цивилизации были у них под боком. Несколько человек в первом ряду обменялись взглядами друг с другом. И со стоящим за стойкой музыкантом с улицы. Дади рассудила, что если в городе есть власть, то это они. Через связь музыкант кратко объяснял девушке, кто же сейчас предстал перед ней.

Дади чувствовала что разговоры перешли в сеть. Она сняла посох со спины, придала ему исходный размер и ударом уперла его в пол. Девушка вновь представила, как толпа распаляется перед ней. Как на неё изливается бурный поток стенаний, жалоб и просьб. Как все вокруг спорят о единственном шансе на запрос.

Но действительность в который раз отказалась соответствовать ожиданиям. Переглянувшись, троица городских глав выпустила вперед женщину, которая, со слов музыканта, занималась водоснабжением. Вместе с паломницей они обменялись поклонами и приветствиями. Произнеся все нужные формулы, чтобы Система обратила внимание на происходящее, женщина перешла к делу. Она заговорила, и Дади поняла, что с её словами согласны почти все присутствующие, и согласны уже давно. Лишь остальные в первом ряду выражали сомнение.