Дети всегда правы

Будет интересно однажды поговорить с детьми, которые смотрят эти ролики, эти килотонны скрытой рекламы. Их же не десятки, а сотни тысяч. Ешьте в «Макдоналдсе», поглощайте конфеты «Харибо», пейте кока-колу и фанту… Вот идеалы, которые им навязывают. Хорошенькие идеалы, не правда ли? Потратьте хотя бы два часа своего времени на эти ролики, и вы поймете, о чем я говорю. Поймете размах катастрофы… (…)

Да, конечно, давайте поговорим о Мелани Кло. Я ничего не имею против этой женщины. Несколько раз мы пересекались на фестивалях, она сама ко мне подходила. Мы мило беседовали. Она всегда вежлива, тщательно подбирает слова. В то время я снял пару видео про семейные каналы, и она хотела разубедить меня. Хотела, чтобы я увидел, что она хорошая мать, которая печется о будущем своих детей, об их образовании, постоянно во всем участвует, всем интересуется — короче, показать все то, что она изображает на камеру. Честно скажу, я не хотел с ней разговаривать. Я сразу подумал: «Мы по разные стороны баррикад». (…)

Я знаю, что ее дочь пропала. Знаю, потому что у меня везде свои источники, я слежу за тем, что творится в Сети. Вам просто повезло, что никто еще не разболтал всё СМИ, но инфа наверняка уже просочилась. Люди живут в интернете, такое не скрыть. Никак. Так что скоро пойдут слухи. (…)

Нет, я не знаю никакого Тома Бриндизи. (…) Он оставлял комментарии под моими роликами на «Ютьюбе»? Знаете, на меня подписано больше миллиона человек. Молодые люди в основном. Нет, я не видел его комментариев, никогда с ним не разговаривал. […]

Мне искренне жаль, я искренне надеюсь, что с девочкой все хорошо и скоро она вернется домой. Но я не удивлен. Когда вы каждый день с утра до вечера вещаете на весь мир, показываете свой красивый дом, очаровательных детей, все эти подарки, которые на вас валятся буквально с неба, можете сколько угодно звать подписчиков «дорогие мои», слать им «поки-чмоки» и «звездные поцелуйчики», верить, что ваши подписчики — члены вашей семьи, все равно в какой-то момент найдется человек, который встанет у вас на пути. И тогда вы поймете, что поступали неправильно все это время.

Когда кто-то выходит из себя, наступает час расплаты, и вам воздастся по полной.

* * *

На третий день после исчезновения Кимми Диоре Клара, с болью в спине и резью глазах, перечитала протоколы допросов, которые коллеги положили ей в папку, а затем рассортировала первые результаты из лабораторий.

Расследование шло своим чередом, пусть и несколько суетливо. На другом конце коридора оперативный штаб собирался теперь каждые четыре часа.

Допросили консьержа, его жену и всех соседей. В соответствии с их показаниями составили поминутное расписание въездов и выездов с парковки, однако красную машину, замеченную с 17:55 до 18:05, так и не опознали.

Группа айтишников, к которой подключили еще трех следователей, тщательно проверяла каждый IP-адрес, с которого смотрели «Веселую переменку». Среди постоянных зрителей канала, как и следовало ожидать, были не только дети. Личные видео и фотографии частенько утекали на сайты для педофилов. Однако тысячи родителей все равно публиковали каждый день снимки своих отпрысков. В бригаде по защите несовершеннолетних мигом наткнулись на несколько уже известных фамилий. Теперь нужно было выслать повестки, опросить людей и проверить перемещения.

Шли часы, и версия о похищении с целью выкупа казалась все менее вероятной. Вместо нее появлялись новые, одна мрачнее другой. Разглядывая многочисленные снимки Кимми в трусиках, в балетных пачках, в облегающих майках, купальниках, какой-нибудь психопат наверняка мог заинтересоваться девочкой.

После полудня Седрик Берже потратил уйму времени, но в итоге получил список бывших собственников или квартиросъемщиков, у которых был доступ на парковку. Домоуправление должно записывать, кому выдает пульты от ворот, но те, как можно догадаться, редко возвращали. Однако в две тысячи семнадцатом году управдом сменился. С его предшественником не могли связаться все выходные, тот ответил только утром в понедельник. Как обычно, Седрик включил громкую связь, чтобы погруженная в протоколы Клара могла следить за беседой. Бывший управдом заискивающе объяснил начальнику группы, что архивы перевезли в хранилище, куда-то в Баньоль. Если каким-то чудом реестр сохранился — чего нельзя было утверждать с уверенностью, — то им потребуется заполнить особый формуляр на извлечение документов, для чего нужно потревожить директора, а тот ушел в отпуск на несколько дней, поэтому процедура могла затянуться.

Твердым, но вежливым тоном Седрик все-таки пригрозил бывшему управдому: он мог вполне явиться с обыском. На что ему сокрушенно ответили, что передадут просьбу кому следует и в скором времени перезвонят.

Проорав: «На кону жизнь ребенка!» — Седрик бросил трубку. На мгновение Кларе показалось, что он вот-вот перевернет стол это уже случалось дважды с тех пор, как они делили кабинет, — скорее от бессилия, чем от гнева. Однако, наверное, Седрик все еще ощущал последствия межпозвоночной грыжи.