Дети всегда правы

УГОЛОВНАЯ ПОЛИЦИЯ — 2019

ПОХИЩЕНИЕ И УДЕРЖАНИЕ РЕБЕНКА (КИММИ ДИОРЕ)

Тема: протокол допроса Элизы Фавар.

Составлен 18 ноября 2019 года Кларой Руссель, офицером Парижской уголовной полиции, и Седриком Берже, капитаном Парижской уголовной полиции.

Факты

Элиза Фавар явилась 18 ноября 2019 года в отделение уголовной полиции в сопровождении ребенка — Кимми Диоре, похищенной 10 ноября 2019 года. Не дожидаясь допроса, она призналась офицеру полиции Кларе Руссель, что похитила и удерживала Кимми Диоре. Ребенок провел у нее дома последние семь дней.

Установление личности

Меня зовут Элиза Ирен Фавар.

Я родилась 10 сентября 1985 года в Сюрене.

Я проживаю в г. Париже, в Десятом округе, по адресу ул. Лафайет, д. 209.

Разведена, мать шестилетнего мальчика, 2005 года рождения.

По профессии я медицинский регистратор, однако уже год не работаю.

(Фрагменты)

Вместе с Норбером С. мы поселились в жилом комплексе «Синяя рыба», как только поженились. Мой супруг работал в охранной фирме и занимался наймом и управлением персонала. Я познакомилась с Мелани Кло, когда Илиану, моему сыну, было несколько месяцев. Мы родили в одну неделю, и я часто встречала ее с коляской или слингом. У нее это был уже второй ребенок, Мелани отлично знала город и советовала, к какому педиатру обратиться, в какие ясли записаться… После рождения Илиана я вышла на работу на полставки в качестве секретаря в один из медико-психологических центров в Антони. Мы с Мелани подружились, часто ходили вместе в парк или встречались в городе, чтобы пройтись по магазинам. Она всегда была очень мила. Иногда она казалась мне немного грустной, однако я думала, что она просто скучает, потому что не работает. Малышка Кимми с первого дня отлично поладила с моим сыном. Ей нравилось играть с машинками, автотреками и солдатиками. В ней всегда были черты пацанки, и Мелани это не нравилось. Несколько месяцев подряд мы часто виделись, иногда я сидела с ее детьми, когда Мелани была занята. Илиан обожал ходить к ним в гости. […]

В две тысячи пятнадцатом году от меня ушел муж. Он переехал в Марсель, следуя за карьерными амбициями. Думаю, он раньше меня понял, что у Илиана проблемы. Примерно в то же время Мелани с Кимми начали вести канал на «Ютьюбе». Сама Мелани об этом не распространялась, я узнала от соседей, когда дела пошли в гору. В жилом комплексе все только об этом и говорили. В то время я особо не пользовалась интернетом, и все, что там происходило, меня мало интересовало. Мелани отдавала все больше и больше времени съемкам и монтажу, иногда просила посидеть с детьми, поскольку должна была ходить на встречи с рекламными агентствами и фирмами в Париже, а мне было нетрудно. Малышка рано начала разговаривать, росла очень энергичной. Кимми и Илиан одного возраста, и я понимала, что они развиваются неодинаково. Поначалу я не волновалась, поскольку в центр, где я работала, приходило много детей, и все они были разные. Я работала три дня в неделю, в это время моя мама сидела с Илианом. В конце концов я обратилась к детскому психиатру в центре, чтобы она осмотрела сына. Ему было два с половиной года. Она деликатно объяснила, что Илиан значительно отстает в развитии, что надо провести еще несколько тестов. «Ребенок-инвалид» — к этому термину мне пришлось привыкнуть. Я рассказала обо всем Мелани, она мне посочувствовала, постаралась поднять настроение, сказала не терять надежды. Медицина не стоит на месте, а Илиан — такой милый мальчик, такой добрый, что уже очень важно. И это правда. Мой сын — настоящий источник радости. Только вот понемногу Илиан и Кимми перестали играть вместе. Всегда находились отговорки: то она устала, то нужно снимать новое видео, то отвести дочь к парикмахеру, то перемерить новые наряды… В тот момент «Веселая переменка» и вправду взлетела. Мелани была занята. Думаю, уже тогда она жила в другом мире. Время от времени она отдавала мне игрушки и одежду — у них скопилось очень много вещей. Однако Мелани все время спешила… Мы пересекались в жилом комплексе, но на этом все. Если честно, ее отношение ранило меня. Я думала, мы подруги. Когда Илиану исполнилось три, я отдала его в специальную школу. У меня осталось мало знакомых. Знаете, инвалидность пугает людей, гонит их прочь. В жилом комплексе я общалась лишь с пенсионеркой мадам Сабурен и ходила к ней пить чай пару раз в год. Она всегда была к нам очень добра. […]

Десятого ноября мадам Сабурен пригласила меня к себе выпить чаю, и я сказала, что приеду с Илианом. Иногда случалось, что мадам Сабурен навещала меня, однако это было сложнее устроить, поскольку у нее нет машины. Я люблю заезжать время от времени в «Синюю рыбу». Несмотря ни на что, я тепло вспоминаю дни, когда Илиану было всего несколько месяцев, а жизнь казалась такой простой.

Приезжая к мадам Сабурен, я всегда оставляю машину на парковке жилого комплекса. Переехав, я так и не вернула пульт и в конце концов оставила его себе. Неподалеку от мусорных баков есть укромное местечко, куда можно поставить маленькую машину, не перегородив тем самым вход и выход. Не я одна там паркуюсь на часок-другой, так что никто не возражает. […]

Я парковала машину, как вдруг увидела Кимми рядом с баками. Илиан проспал всю дорогу. Малышка сразу меня узнала. Я опустила стекло, чтобы спросить, чем она тут занимается, а она поинтересовалась, можно ли спрятаться в моей машине. Я сказала «да», вышла и открыла дверь, чтобы пустить ее на заднее сиденье. Она так радовалась мысли, что нашла самое укромное место. Кимми проскользнула между задним сиденьем и передними креслами, как вдруг увидела спящего Илиана. Затем она попросила накинуть на нее что-нибудь, чтобы ее не было видно. Кимми ничуть не изменилась, все та же энергичная девочка. Я дала ей свое пальто, и она обрадовалась, поскольку могла целиком в него завернуться. Через несколько секунд она замерла в машине, а снаружи малышку было не разглядеть. […]

Нет, я же говорю. Я приехала не за тем. Я не видела сторис Мелани, в которых она рассказывала, что дети играют на улице. Я приехала к мадам Сабурен, все произошло ровно так, как я рассказываю. Я ничего не планировала. […]

Не знаю, сколько времени все это продолжалось. Не помню. Может, две минуты. Затем я повернула ключ зажигания, машина тронулась, а я сказала Кимми: «Мы с тобой спрячемся получше, вот увидишь. Только не выглядывай». Я сдала назад, повернула и выехала с парковки. Даже не торопилась. В голове было пусто. Я слышала, как она хихикает сзади, радуясь, что так хорошо спряталась от брата и друзей. Выезжая с парковки, я сомневалась: не знала, куда ехать.

Я даже не подумала: «Это похищение» или «Что ты делаешь?». Нет. Все было очень странно. Я будто действовала машинально и в то же время подчинялась какой-то силе. В итоге я выехала на привычный маршрут и продолжила путь. Помню, о чем мы говорили в машине. Кимми спросила, добрая ли учительница у Илиана и много ли он завел друзей в школе. Сам Илиан проснулся по дороге и так обрадовался! Я была счастлива, что он узнал Кимми. Я припарковалась на улице неподалеку от дома. Мы спокойно дошли до моей квартиры — я не собиралась прятать Кимми. По дороге мы не встретили ни одного соседа. Я позвонила мадам Сабурен, чтобы извиниться, и выдумала в свое оправдание неотложные дела, появившиеся в последний момент.

Чуть позже, уже вечером, я сказала Кимми, что позвонила ее маме и что та попросила меня оставить девочку ненадолго у себя, поскольку Мелани должна была уехать в Венде. Я не хотела, чтобы малышка волновалась. Кимми подумала, что все нормально, и спросила лишь о том, сердится ли мама из-за видео, которое они так и не сняли. Я ободрила ее: мама крепко целует ее и очень любит. […]

В первые дни Кимми долго спала. Она просыпалась поздно утром, а иногда дремала днем. Я даже подумала, что она заболела, однако никаких симптомов не было. Дети не выходили из дома всю неделю и играли в разные игры. Илиану, как и Кимми, нравится рисовать. Они вместе нарисовали красивую фреску с рыбками, осьминогами и разноцветными водорослями. Два-три раза я звонила в магазин на первом этаже, чтобы заказать еды, а затем спускалась за покупками. Я оставляла детей одних лишь на несколько минут, знакомым говорила, что Илиан заболел. Соседи нас знают. […]

Несколько недель назад Илиан прищемил палец. Ноготь почернел и отвалился, когда Кимми была уже у меня. Как-то раз я смотрела по телевизору сериал о полицейских и узнала, что в ногтях нет следов ДНК. Она остается только на тоненьком слое клеток, который их покрывает, или в крови на самом ногте. Я замочила ноготь Илиана на ночь в хлорке, тщательно оттерла, а затем положила в конверт вместе со снимком. Я тогда ни о чем не думала. С того момента… Сама не знаю. Меня затянуло… Я понимала, что представляю угрозу, но уже не могла остановиться. […]

Да, буквы я сама написала. Кимми по моей просьбе написала лишь адрес на конверте: я солгала, что мы отправим ее рисунки родителям. Просто смешно. Не могу объяснить. Я не хотела причинять вред Мелани. Наверное. Я просто хотела заставить ее делать то, чего она не хочет, чтобы она поняла, каково это.

Оба письма я бросила в ящик на углу моей улицы. Все это время я старалась не включать радио и телевизор при детях. […]

Да, я смотрю ролики «Веселой переменки» и подписана на Мелани Кло в «Инстаграме». Поначалу мне просто было интересно, как растут ее дети, что нового у них и у Мелани. А затем я подсела. Подобные вещи завораживают и пугают одновременно. Мне хотелось и не хотелось смотреть, но оторваться я уже не могла. Сложно объяснить. В последние недели я заметила, насколько Кимми все это надоело, что она больше так не может. Я только это и замечала. Она избегала камеры, а когда смотрела в объектив, казалось, будто она зовет на помощь. Кто-нибудь, заберите ее оттуда. Это ощущение просыпалось во мне не единожды. Говорю же, это безумие. Каждый раз на меня накатывал ужас, от которого невозможно было избавиться целый день. Мне казалось, я стала одной из тех, кто отводит взгляд, проходя мимо побитого на глазах у всех ребенка. Я-то чувствовала ее отчаяние и была виновна в бездействии. […]

Кимми отдохнула, выглядела бодрой, а я не знала, что с ней делать. Мне нужен был знак… что-нибудь. Я нашла в интернете ассоциацию «Детство в опасности», которая выступает против всех, даже самых неочевидных видов насилия над детьми. По крайней мере, так написано на их сайте. Вот и все. Другой причины не было. Я отправила второе письмо, однако ни секунды не верила, что это сработает. […]

Я не думаю, что Кимми чувствовала себя пленницей. Она спрашивала о брате, родителях, но каждый раз казалось, что мне удалось ее успокоить. Только не вчера вечером. Вчера она поняла, что происходит нечто ненормальное. Ей стало страшно. Это было… как удар током. Вдруг я сама поняла, что Кимми пробыла у меня целую неделю и что…я…только я об этом знала… Я будто пришла в себя, будто… вернулась из параллельной вселенной. И тут я запаниковала.

Так что сегодня утром я отвезла к матери Илиана. И сумку, в которой практически все его вещи. Мама спросила, что происходит, но я уехала, не сказав ни слова. Я боялась сломаться. Села в машину и приехала сюда. Я так устала. […]

Я хотела помочь Кимми, подарить ей немного спокойствия и свободы. Все было… все было так, как я вам рассказала. Я ничего не планировала. Сегодня утром я поняла, что это ни к чему не приведет. Ничего не изменит. Не знаю, поймете ли вы. Когда я смотрю эти ролики, мне страшно за детей.