Дети выживших

Странно. В дверь был врезан замок, и она закрыла его после того, как ушёл Фрисс — счастливый и исполненный благодарности. Может быть, у него есть свой ключ?

— Фрисс, это ты? — спросила Лайса громче. — Что же ты молчишь?.. Иди сюда, всё равно ты меня разбудил. Утренняя любовь всегда слаще вечерней.

На пологе возникла чья-то тень. Но Лайсе понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что человек, стоявший за пологом, не был Фриссом.

Она почувствовала, как замерло сердце и похолодели руки. Этого ещё не хватало! Какой-то негодяй проник в спальню королевы!..

Она решительно откинула полог. Возле кровати стоял толстый человек с тёмными, словно прилипшими к голове волосами. Он стоял боком, и она не видела его лица.

Потом она заметила, что в его руках блеснуло что-то и с ужасом поняла, что это нож.

— Кто ты? — спросила она, с трудом выговаривая слова. — Что тебе здесь нужно?

— Я Ибрисс, — ответил человек тонким обиженным голосом. — Разве ты не слышала про меня?

Да, она слышала. Она вспомнила, что у Фрисса были два брата, и оба, как он говорил, пропали где-то. Младшего звали Крисс, он служил аххумскому царю, и пропал во время войны. А старший… Старший был сумасшедшим. Он ходил по городам и пел песни нищим.

Ибрисс повернулся к ней. Раздвинул полог.

Лайса отпрянула, стала отползать по широкому ложу, пока не забилась в самый угол.

— Я… не подходи… Я сейчас позову слуг! Знаешь, что Фрисс сделает с тобой?..

Она тянула на себя покрывало, расширенными от страха глазами глядя на нависавшую над ней тушу. Свет падал на Ибрисса сзади, и его фигура казалась огромной, нечеловечески огромной, и непроницаемо чёрной. Только лицо было белым, и пухлые губы его тряслись.

— Не бойся, — проговорил он срывающимся голосом, странно кося глазами. — Я еще никому в жизни не причинил боли. Тебе тоже будет не очень больно. Не так больно, как мне…

Удушливая волна ударила в нос Лайсе. От Ибрисса воняло застарелыми потом и мочой, словно он никогда не мылся. От этого запаха у нее закружилась голова и сжался желудок от приступа тошноты.

Лайса открыла рот, чтобы закричать, но нож, взлетевший к самым её глазам, словно парализовал её. Она смогла выдавить из себя лишь что-то, подобное хриплому вою, — и больше ничего не успела.

* * *

На этот раз, едва скрипнула дверь, Арисса сразу же проснулась. У нее был очень чуткий слух, — она даже поняла, что дверь открыли не ключом. Слишком уж громким и необычным был скрежет.

— Кто здесь? — спросила Арисса, напряжённо повернув лицо к дверям.

Раздались грузные шаркающие шаги. Шаги Ибрисса.

— Это я, мама, — сказал он, подойдя к постели. — Мне не спится.

Арисса протянула руку, но Ибрисс стоял далеко, и Арисса вздохнула:

— Конечно, сынок. Ты можешь посидеть со мной. Но скажи, как ты открыл дверь? Разве Фрисс дал тебе ключ?

Ибрисс присел на край кровати — старое дерево затрещало под его тяжестью.

— Мне не нужен ключ, мама. Я умею открывать двери без ключа. Оказывается, я многое умею. Только раньше я не знал об этом.

Он помолчал, вздыхая и что-то бормоча.

— Что-то случилось, сынок? — спросила Арисса.

— Нет, мама… Просто мне не спится. Я хожу по ночам по дворцу и всё время думаю…

Арисса удивилась:

— А разве стража пропускает тебя? Мне казалось, что Фрисс…

— Стража… Стража спит, мама.

Он длинно вздохнул, с каким-то присвистом и всхлипом. Потом коснулся руки Ариссы и вложил ей в ладонь что-то гладкое, плоское.

— Пощупай, что я тебе принёс. Это пергамент. Я научился делать пергамент, и теперь снова могу сшивать тетради и записывать стихи.

Арисса пощупала. Это действительно было похоже на пергамент, только необычайно тонкий и мягкий. Несколько лоскутков, сшитых вместе.

— Ты молодец, сынок, — похвалила Арисса. — А где ты взял кожу?

— Там… — он вдруг выхватил листки из её рук и сказал:

— Хочешь, я покажу тебе Калассу?

Арисса вздрогнула.

— Кала… Но ведь она исчезла… Фрисс сказал, что она ушла, — наверное, решила умереть в одиночестве, чтобы не расстраивать меня…

— Она жива, мама. Жива. Только у неё больше нет языка.

Арисса не поняла. Поискала рукой, нащупала лицо Ибрисса, прижала ладонь к его пухлой небритой щеке.

— Ты болен, сынок, — сказала она дрогнувшим голосом.

— Да, мама, — согласился Ибрисс. — Мы все больны. И Каласса тоже. Она, наверное, скоро умрёт…

— Какая Каласса? Что ты заладил? — раздражённо сказала Арисса, отнимая руку. — Где это ты видел её?

— Там, внизу. В подземелье, где когда-то Фрисс держал нас.

— Я не знаю никакого подземелья! — почти выкрикнула Арисса. — Что ты мелешь?

Ибрисс поднялся.

— Как хочешь. Она внизу, в каземате, там же, где в клетке сидел и я. Только там есть еще одна клетка. В этой клетке её и держат.

Арисса затряслась от гнева.

— Уходи! Не желаю слушать твои глупости! Они мне давно надоели!..

— Хорошо, мама. Прости.

* * *

Когда утром Фрисс и Биотт с отрядом дворцовой стражи ворвались в подземелье — они нашли дорогу по кровавым пятнам на полу, — они застали там Ибрисса.