Дети Зазеркалья

— Вся мировая скорбь, вселенское знание и полная растерянность перед любой задачей, не оснащенной мировой глобальностью, — я невольно улыбнулась. — Я не слишком долго его знала, Макс. Я сама пробыла тогда в этом мире чуть больше месяца.

— Но многие успели за это время стать твоими друзьями, так ведь? А Вел?

— Вел… — я спрятала глаза. Максу ни к чему было знать, что я до сих пор чувствую себя виноватой перед эльфом. Моей благодарности ему никогда не будет конца. Но причины его поступка двадцать с лишним лет терзали сердце. Нельзя использовать любовь. Даже юношескую влюбленность. А я использовала. Да, тоже ради любви. Своей, Алены, Ренаты, Марка, Уме… Мы помним ощущения, эмоции. Дрожь по телу, когда я обняла его на прощанье, в бессилии опущенные руки. Я ничего могла дать ему взамен. Да и не хотела. Мне не нужен был никто, кроме Гектора.

— Ба? — окликнул меня Макс.

— Да, извини, задумалась. Понимаешь, Вел пришел сюда, скажем так, в составе не слишком дружественной делегации…

Когда я заканчивала рассказывать эту давнюю историю, вдруг захватившую меня тем уже забытым накалом страстей, и подняла глаза на внука, я осеклась на полуслове. Макс смотрел на меня… с жалостью?!

— Ба, — грустно усмехнулся он и, как маленькую, похлопал по голове. — Мне очень нравится Вел. Думаю, мы подружимся. А ты… ты просто многого не понимаешь.

— Макс? — растерялась я. — Что ты такое говоришь?

— Не важно… — он поморщился. — Пусть лучше Гретхен. Да, Гретхен. Либо все по местам расставит, как надо, либо окончательно порушит.

— Порушит что, Макс?

— Надеюсь, не порушит, — невпопад ответил внук и тепло улыбнулся каким-то своим мыслям.

Я вздрагиваю, понимая, что Ристиону пришлось повторить вопрос. С трудом выходя из собственных размышлений, вспоминаю, что успел поведать Макс об увлечениях Вела в технологическом мире. Я рассказываю долго, попутно объясняя технические детали. Ристион и Чиколиата переглядываются.

— Он всегда любил все новое, — улыбается эльфийка. — Наверняка сумел получить удовольствие от своей ссылки.

— Ссылки?! — видно лицо у меня меняется настолько, что Ристион спешит сменить тему.

— А магия? — быстро спрашивает он. — Я слышал, в том мире она не развита. Вы случайно не знаете, леди Маргарита, сумел ли Вел стабилизировать свои способности?

Я перевожу дух и благодарно улыбаюсь эльфу. Карандаш летает по бумаге, лицо Ристиона уже приобретает законченные очертания. А я с ужасом понимаю, что рисовать Чиколиату мне совершенно не хочется. И кто меня за язык тянул с предложениями?!

— Стабилизировать? — переспрашиваю я, просто, чтобы не молчать. Хотя, вопроса я на самом деле не поняла.

— Наша родовая магия, магия голоса, — поясняет эльф. — Это геном. У разных представителей рода он проявляется с разными акцентами, но поначалу всегда стихийно. Вел… — он вдруг умолкает, косится на супругу, но вздохнув, продолжает: — Мой сын провел много времени вне семьи. Даже вне общества эльфов. Важного в становлении личности времени. Его способности проявлялись спонтанно и нестабильно до самого его ухода…

— Да, я знаю, — мягко останавливаю я Ристиона, видя, как тяжело даются ему слова.

— Вел рассказывал вам? — удивляется он.

— Не мне. Моей внучке.

— Вела воспитывал дракон?! — я пыталась совместить свое представление о таинственных крылатых гигантах с отшельничеством и зеленоглазым эльфенком. Не совмещалось. Даже закралось нехорошее предположение, что Велкалион вдохновенно вешал лапшу на уши мой внучке. Но, судя по тому, как серьезно она сама отнеслась к его рассказу, у Гретхен оснований для сомнения не возникло.

— Поэтому он считает себя неправильным эльфом. Уродом, — кивнула она. — Ба, а это правда, что мы, эльфы, нетерпимы к другим расам?

— Мы, эльфы, выросшие в том мире, очень даже терпимы, — усмехнулась я. — А вот среди местных папуасов Вел — редкое исключение.

— А Кант? — поспешила выяснить внучка.

— Кант и Зантар — тем более. Они полукровки.

— Да, я слышала… — Гретхен задумалась, но я не позволила ей снова погрязнуть в комплексах. Слишком уж она разбередила мое любопытство.

— Рассказывай дальше, — потребовала я…

И она рассказала.

— Гретхен, а Вел ничего не говорил о магии своего наставника? Ну, дракона? — магия драконов считается одной из величайших загадок мира. Теоретики спорят о ней с начала времен. А сами рептилии только усмехаются и никому ничего не рассказывают. Вопрос всплыл потому, что незадолго до того Хан прочел мне целую лекцию на эту тему, когда я поинтересовалась о чем-то на счет Гурга.

— По поводу драконьей магии он ничего не говорил, а вот его собственная… Это, я тебе доложу… В Перу горы дрожали от его голоса и, кажется, каждая тварь поднебесная согласна была сделать то, о чем он просит.

— Да, голос у него… — я улыбнулась, вспоминая, как все умилялись любой его речи.

— Кого хочешь, что хочешь, заставить сделать может.

— Да так уж и, что хочешь, — недоверчиво покосилась я на нее, но Гретхен вдруг покраснела и отвернулась.

— Эй! — испугалась я. — Он что, своей магией заставлял тебя делать то, что ты не хотела?