Дети Земли

— Значит, вы не очень хотите! — резко бросил Игорь Никитич. — Вы, конечно, слыхали о Лапласе, авторе замечательной космогонической гипотезы, той самой, которая первой отвергла божественное начало мира. Совсем безвестным юношей он приехал в Париж, чтобы заняться наукой. Он хотел заручиться поддержкой знаменитого математика Даламбера. Но Даламбер его не принимал, а письма бросал в корзину, не читая. Вы думаете, это остановило Лапласа? Убедившись, что Даламбер его не примет, Лаплас зашёл к нему и в книге посетителей вместо приветствия изложил свои взгляды на развитие механики. Даламбер, конечно, прочёл это послание и понял, что оно написано человеком необычайных способностей. Он сам разыскал юношу, и принял горячее участие в его судьбе. Неужели же вы серьёзно думаете, что советский учёный бездушно оттолкнёт молодого человека только потому, что его имя пока неизвестно?

— Но где же мне его искать?

Игорь Никитич окинул чубатого оценивающим взглядом.

— Сейчас я не могу сказать. Если хотите, приходите завтра утром в сорок шестую палату. Мы поговорим поподробнее. Может быть, я и смогу вам помочь, если это окажется нужным.

— А как мне вас спросить?

— Спросите Игоря Никитича. А как прикажете звать вас?

— Вася.

— Ну, а поточнее?

— Василий Павлович Плотников.

— Ну вот и прекрасно, Василий Павлович! Жду вас завтра часов в девять,

— И вы мне обещаете помочь?

— Уверяю, что это будет целиком зависеть от вас!

На этот раз сдержанный смешок пробежал среди друзей Белова.

— Васька, скоро ты там? Мы уже ушли! — донёсся голос Веры откуда-то сверху. Очевидно, она поднялась на откос.

— Иду, иду, — поморщился Вася. — Простите Веру, Игорь Никитич, она нагрубила вам не со зла…

— Ладно, ладно, кто старое помянет… Отправляйтесь.

Вася ещё раз попрощался и тихими шагами пошёл вслед за своими друзьями.

Закат угас. Последние красные и желтые краски вечерней зари смешались со струившимся сверху зеленоватым сумраком. Наконец небо полностью вызвездило. Застывшими клубами искристого пара протянулась молочная река — Галактика.

Тёмное море отражало звёздную пыль. Время от времени небо прорезала огненная черта запоздалого метеорита. Земля покидала поток Персеид.

Маша и Максим сидели рядышком около самой воды и молча глядели, как дрожит и колышется небо в живом зеркале моря. Константин Степанович, Сидоренко и Ольга Александровна лежали навзничь с закрытыми глазами и, казалось, дремали. Галя, свернувшись в калачик, прижалась к отцу.

Звёзды ласково мерцали. Низко на западе, у самого горизонта, сверкала заходящая Венера, и от неё по воде бежала к берегу серебристая дорожка. Пережитое казалось удивительным, неповторимым сном. Здесь, на берегу лазурного моря, было трудно представить себе ураганы, потрясавшие эту далёкую мирную планету, и всё, что на ней произошло.

Гале было тепло и уютно. Сердце её сладко замирало, переполненное любовью. Всю жизнь она старалась представить себе отца — лейтенанта Ковалёва, — которого она никогда не видела. Это был абстрактный образ, созданный воображением. Она и сейчас, конечно, продолжала любить Ковалёва. Чтя его память, она решила сохранить подаренное им имя. Но всей душой она тянулась к таинственному существу, давшему ей жизнь, которое называлось отец! Сквозь ткань одежды она ощущала его живое тепло, она чувствовала руку, которая ласково перебирала пряди её волос. Тихие волны счастья нежно укачивали Галю. В мечтах она возносилась к тому светлому будущему, когда под её влиянием смягчится его наболевшее сердце, когда отец поймёт, что ей — даже теперь — нужна мать, а ему — любящая и заботливая жена. Она объяснит ему, что никогда не будет ревновать его к памяти своей родной матери.

Она представляла, как шаг за шагом горе Ольги Александровны будет утрачивать остроту и как величественный образ Игоря Никитича заслонит пошлую фигурку её ничтожного мужа.

А она, Галя, будет цементом, который скрепит их союз. Она заставит их понять и найти друг друга.

Словом, Галя грезила.

Хорошо, если бы и на этот раз её чистые, нехитрые мечты превратились в действительность!

Игорь Никитич предложил Маше и Максиму подойти поближе.

— События сложились так, что я не успел рассказать вам до конца о нашей поездке, — сказал он голосом, в котором звучали и радость и лукавство. — Как вы думаете, зачем нас вызывали?

Посыпались догадки. Маша и Максим решили, что понадобились дополнительные сведения об экспедиции, Ольга Александровна предположила, что пришлось уточнить обстоятельства гибели Синицына, а Иван Тимофеевич сказал, что их могли вызывать в связи с предстоящим награждением.

Одна лишь Галя ничего не сказала. Только повернулась на другой бок и по-кошачьи потёрлась щекой о руку отца.