Дети Земли

Ещё в начале пятого месяца полёта Венера казалась обыкновенной, только очень яркой звездой. И вдруг в какое-то неуловимое мгновение она засияла на небе в виде крошечного, едва различимого глазом тонкого серпика, который, быстро разрастаясь и утолщаясь, за каких-нибудь полторы недели достиг размеров серпа видимой с Земли молодой Луны.

Но если Луна казалась желтоватой и покрытой серыми кляксами, то на белоснежном покрывале Венеры не было ни пятнышка. Его края постепенно голубели и, наливаясь синью, таяли на фоне чёрного неба. Там, где освещённая часть планеты переходила в неосвещённую — в зоне сумерек, — ослепительно белый свет Венеры через гамму нежнейших полутонов переходил в палевый, затем в серый и, наконец, угасал окончательно.

Когда Венера по видимым размерам перегнала Солнце, которое тоже изрядно увеличилось за время пути, Галя стала замечать, что звёзды, которые планета заслоняла в своём кажущемся движении, гасли не сразу. По мере приближения к освещённому краю планетного диска они понемногу блекли, подёргиваясь нежным голубоватым облаком, и, постепенно сливаясь с ним, тонули в атмосфере планеты. Ещё интереснее было наблюдать появление звёзд из-за неосвещённого края Венеры. Мутно-красноватые, они возникали внезапно. Иногда, заслоняемые невидимыми клубами облаков, звёзды ненадолго исчезали, чтобы снова появиться уже более яркими и светлыми.

Чем больше корабль приближался к Венере, тем чаще экипажем «Урана» овладевало скрытое волнение, которое внешне проявлялось в подчёркнутом спокойствии.

Старшая тройка, — то есть Белов, Константин Степанович и Сидоренко, не разгибаясь, сидела над расчётами или проверяла аппаратуру. Максим весь ушёл в работу по регулировке воздушного управления кораблём, Галя по указаниям Константина Степановича ежечасно фотографировала Венеру. В перерывах между съёмками она, борясь с одолевающим её сном, подолгу смотрела в телескоп, забывая про усталость при виде неописуемой красоты разноцветных двойных и тройных звёзд.

Неожиданно у Гали появился конкурент. Ничем не занятый и очень недолюбливающий всё, что ему поручали делать, вечно хмурый профессор Синицын как-то незаметно пристрастился к телескопу.

Он готов был часами созерцать какую-нибудь небесную диковину. Оторвать его от этого занятия мог только Константин Степанович, да и то лишь если телескоп был действительно нужен для научных наблюдений.

А материала для наблюдателей было более чем достаточно. Венера стала расти не по дням, а по часам и вскоре заслонила чуть ли не полнеба.

Медленно и грозно надвигалась она на корабль, похожая на невероятно огромный снежный ком, окутанный голубой дымкой.

Ни щёлочки не открывалось в блестящем белом покрывале планеты. Ни точки, ни пятнышка, которые позволили бы определить хотя бы скорость вращения! Она была непроницаема, эта пелена, как тот незримый занавес, за которым скрыто будущее от самых пытливых человеческих умов.

Как говорили расчёты, притяжение Венеры уже значительно сказывалось на скорости «Урана», которая возрастала с каждой секундой.

И вот наступил день прибытия — восемнадцатое августа. Всё быстрее и быстрее приближалась Венера. Оставались десятки тысяч километров до соприкосновения с её атмосферой. Наконец счёт потел на минуты: наступил последний час свободного полёта корабля.

Хотя нервы у всех были напряжены до предела, на корабле царило безмятежное спокойствие. Отважные путешественники по Вселенной умели владеть собой.

Закрепившись у окон, они внимательно следили за тем, как разрастается белоснежное покрывало. Что оно скрывает под собой? Что ждёт их? Какие удивительные открытия суждено им совершить в этом таинственном мире? Или, может быть, он сулит им гибель?

Долго царило молчание. Каждый был наедине с собственными мыслями. Наконец Константин Степанович нарушил торжественную тишину.

— Непреложный, но какой изумительный факт: наступила эра межпланетных сообщений. Эра, при которой широко раздвинутся рамки наших представлений о Вселенной и откроется новое безграничное поле деятельности для мышления. Если даже наша экспедиция не вернётся на Землю, за нами придут другие исследователи. Они быстро завоюют планеты солнечной системы, а когда-нибудь и планетные семьи других звёзд. Конечно, когда я говорю «завоюют», то подразумеваю научные завоевания, а не военные. Ведь может оказаться, что когда земной космический корабль прибудет на какую-нибудь из планет Толимака или, скажем, Сириуса, то он будет там выглядеть так же жалко и нелепо, как выглядела бы теперь чичиковская бричка среди лимузинов на московской улице Горького.

Несмотря на серьёзность обстановки, сравнение Константина Степановича вызвало весёлые улыбки.