Дети змей, дети волков

Вдвоем они подготавливают лошадей к долгой дороге, пока Радомир стоит в стороне, поглядывая на животных недоверчиво. Он бы лучше на своих двоих весь этот путь проделал, чем вот так, на их спинах! Фыркает недовольно, рассматривая мощные копыта, и подходить ближе не хочет. В Большеречье видел он лошадей, с их помощью вспахивали поля, да княжьи воины проезжали, дань собирая. Сам ведун никогда верхом не ездил, да и не хочет. Только вот нет у него выбора, и приходится смиренно выйти из конюшни, когда северянки, снарядив лошадей, выходят за ворота.

Хейд вскакивает в седло к скакуну, что принадлежит Ньялу, в то время как Ренэйст достается безымянный конь. Устроившись в седле удобнее, она берет в руки поводья и оглядывается, взглядом пытаясь найти Радомира. Тот стоит в стороне, смотрит на лошадей с опаской, и северянка протягивает ему руку:

– Взбирайся. Поедешь со мной.

Без особого восторга подойдя ближе, кривится ведун, покосившись недоверчиво на скакуна, вслед за чем, взявшись за руку посестры, нехотя взбирается на конскую спину позади нее, вцепившись обеими руками в ее стан. Как же здесь высоко! Радомир закрывает глаза, прижавшись лбом к плечу Ренэйст, и говорит едва слышно:

– Если я упаду с этого зверя, то никогда тебя не прощу. Ты слышишь?

Ренэйст смеется тихо, похлопав его по руке:

– Слышу. Не хочешь упасть – держись за меня как можно крепче.

Слабое утешение, словно бы он и так держится за нее недостаточно крепко. Радомир фыркает недовольно и сжимает Ренэйст в своих руках так, что у луннорожденной и кости хрустеть начинают. Ей приходится совсем немного ослабить его хватку, для того чтобы вновь вернуть себе возможность дышать, и перехватить поводья покрепче. Посмотрев на Хейд, Ренэйст кивает, показывая, что они готовы, и Ворона бьет своего скакуна пятками по бокам.

Кони срываются с места, копытами поднимая белые столпы снега, начиная последнюю часть тяжелого путешествия, ведущего Ренэйст к ее предназначению.

Глава 8. Мгновения тепла

Ренэйст понимает: они почти на месте, еще до того, как явно становится, что они ступили на земли ее рода. Все предстает таким родным и знакомым, и груз с плеч падает такой, словно бы тащила она на себе самую высокую гору, что только есть в этих местах. Вместе с радостью, однако, приходит и печаль. Как долго ее здесь не было! И теперь, зная обо всем, что произошло, Ренэйст тоскует только сильней. Отцу уже не суждено узнать, что дочь его вернулась назад, целая и невредимая. Он погиб, обвиняя себя в том, что не смог ее уберечь, и есть ли участь более печальная для подобного воителя, чем эта?

И все же не может поверить она, что Ганнар Покоритель умер от тоски. Помнит она, как погиб Эгилл ярл, отец Хейд; тот был отравлен, и пусть всем ясно, чья в том вина, никто вслух об этом не говорит. Коль так, почему бы Исгерд не «помочь» и конунгу расстаться с жизнью?

Если выяснится, что это и правда работа Исгерд… Что же, Волки умеют мстить ничуть не хуже.

Крепче сжимая поводья, луннорожденная слегка поворачивает голову, через плечо глядя на ведуна. Тот держится за нее так, словно бы, если выпустит из своих рук, непременно упадет. Почувствовав ее взгляд, Радомир открывает глаза и смотрит на нее в ответ, показывая, что слушает.

– Мы почти приехали, – говорит она ему, – я узнаю эти места.

Он кивает, и ей кажется, что делает Радомир это с огромным облегчением; ему хочется как можно скорее слезть с конской спины и больше никогда не ездить верхом. Ренэйст улыбается слегка и вновь смотрит перед собой, подгоняя коня. Хейд скачет впереди, Ренэйст видит ее спину и развевающийся во время скачки черный плащ. Сквозь снег и заледенелый лес мчат они галопом, и ощущение это опьяняет.

Гладкая поверхность озера мелькает между деревьев. Ренэйст замечает ее краем глаза и тянет поводья так резко, что конь встает на дыбы. Едва не выпавший из седла Радомир вскрикивает и цепляется за нее только сильнее:

– Ренэйст!

Он бранит девушку, но она не слушает. Развернув коня, северянка направляет его в сторону озера. Словно вдалеке звучит голос зовущей ее Хейд, но сейчас ничто больше не имеет значения. Выйдя из-за деревьев, Ренэйст останавливает коня на самом краю леса, с тревогой вглядываясь в отражающую лунный свет поверхность Зеркала Вар.

Здесь все началось. Она сделала полный круг и вернулась туда, куда никогда больше не хотела приходить.

Озеро абсолютно гладкое.

Словно бы не тонул в нем Хэльвард.

Словно бы сама Ренэйст едва не угодила в его воды, спасаясь от тролля во время испытания.

Оно шепчет и манит, конь беспокойно бьет копытом снег, силясь сорваться с места и сбежать как можно дальше.

Поравнявшись с Белой Волчицей, Хейд с тревогой вглядывается в лицо ее, сосредоточенное и холодное. Ренэйст ничего не говорит, и тогда Ворона переводит взгляд на озеро:

– Почему ты остановилась?

Ренэйст кусает губы изнутри, закрывает глаза и медленно выдыхает носом.

– Я не была здесь очень долго. Признаться, и не хотела бы быть, но это место… словно бы зовет меня. Я не могла не остановиться.

– Это ведь здесь твой брат…