Детям за 20

Я читаю в этом баре стихи
за тридцать три процента от выручки.
Кстати, вы знали, что слово «bar»
на английском еще означает «решетка»?

Вот старик

у него дыра на колене
рядом пустая пепельница
на клетчатой скатерти.

Слушай,

он говорит,
ты поэт, можешь прочесть,
я забыл, но все знают
что-то такое
люблю тебя, люблю и люблю,
я жену любил, говорит он,
но не так, конечно,
а ты поэт,
прочти, как надо было
на самом деле.

Читаю в этом баре стихи.

Девушка,

расставленные ноги в колготках,
и видно,
как из-под юбки выглядывают

полосы более темного капрона,

мелкие родинки.
Она качает коротко стриженной головой в такт,
но музыки нет.
Пальцы сцеплены, побелели.

Читаю в этом баре стихи.

Слушай, говорит он, теребя скатерть,

это тебе ничего не стоит,
а у меня все равно ничего нет,
я, понимаешь, забыл, как надо любить,
я забыл, а все помнят,
а я…

Читаю в этом баре стихи.

Человек с глазами мертвого летчика

тянет коньяк и морщится.
Он взял коньяк
чтобы выражение лица
не вызвало вопросов.
Иногда он дергает пальцем
и жидкость сверкает алым
в свете прожектора.
Он не смотрит на девушку.
Никто друг на друга не смотрит.

Читаю в этом баре стихи.

Аккуратная девочка с планшетом,

лет восемнадцати.
Кажется, рисует какой-то график.
Кажется, планирует жизнь.
Кажется, ей понятно все,
что может произойти.
Кажется, кажется, кажется.

Люблю, люблю, люблю,

говорит старик.
Я мог стать художником, говорит он,
если б отсюда вышел.
Мог стать актером.
Играл бы на саксофоне.
Хотя и на саксофоне
я бы проигрывал.

Читаю в этом баре стихи.

Публики почти нет,

осталось только сказать
о женщине,
которая, сидя в углу,
просто чего-то ждет.
Глаза ее похожи на реку.
Зрачки – круги на воде.

Она – говорит старик.

Ну что, – говорит старик.
Какой ты поэт, – говорит старик,

если не можешь

самое важное в мире стихотворение?

Он возвышает голос,

все вокруг
морщатся,
они слушают, слушают, слушают,
а я не знаю, не знаю, не знаю.

Что ты тут делаешь? – говорит старик.

Это место не для тебя.

– Читаю в баре стихи, – говорю я.

– Смотри на меня!
Вы все смотрите.

Я никуда не веду,

не знаю ответов,
а если бы знал,
вы таких не просили.

Я не знаю волшебных путей,

и вся мировая культура
не скажет,
как сделать,
чтоб люди
не умирали,
не расставались,
не забывали о важном,
чтобы им было, куда пойти, кроме бара,

и чтобы они

любили, любили, любили,
пока снова не превратятся в звездную пыль.

Бойся тех, кто знает, как надо —

да. Но я не знаю, как надо.

Я знаю только ЗАЧЕМ,

и поэтому

читаю в баре стихи.

Чтобы вы знали, что должно получиться.

«Они встают…»