Детокс

– Да. Только с соком, конечно. Ром… мне нужна перезагрузка. Нужно напиться до зелёных чертей, и тогда я что-нибудь придумаю. Пойму, чем мне жить дальше.

– Не думаю, что это надёжный способ, – говорит он немного грустно и целует мои волосы. – Ладно. Так что, пойдём ко мне? Мы же не будем пить водку на улице, верно?

Я киваю, и, несмотря на все мои печали и разочарования, меня охватывает некое предвкушение. Мы вдвоём у него. Наедине. Пьяные.

И впервые за последние три часа мне становится интересно, что будет дальше.

* * *

Мне бы хотелось сказать, что тот вечер прошёл замечательно, но я не могу. Всё дело в том, что я далеко не всё помню, а то, что помню – только моментами, отрывками и весьма сумбурно.

Дома у Ромы я первым делом звоню маме и произношу только одну фразу: «Мам, извини, со мной всё нормально, но я буду утром». После этого я отключаю телефон. Мама стала бы задавать вопросы, потом кричать, требовать, чтоб я немедленно притащила свою задницу домой, и снова кричать… А я не готова сейчас к этому, мне этого просто не выдержать. Тем не менее, мне немного не по себе: я никогда раньше так не поступала, никогда не оставалась где-то на ночь без недвусмысленного маминого разрешения. Даже не представляю, как я на такое решилась.

Но, видимо, что-то во мне сегодня действительно надломилось, и вещи, прежде имевшие значение, стали гораздо менее важными. А может, я просто дьявольски пьяна.

И, конечно, как я и говорила, я собираюсь напиться ещё больше. Мы устраиваемся в комнате, и Рома немного суетливо пытается убрать фотографии своей девушки, развешанные по зеркалу. Я машу рукой – мне до этого нет никакого дела.

– Как её зовут? – вяло спрашиваю я.

– Тома. Тамара.

– Ну, привет, Тамара, – я вглядываюсь в изображение девушки на фотографии. Очень приятная, кажется, немного старше меня, улыбается… – Дурацкое имя, если честно, – резюмирую я и смеюсь. Рома нервно улыбается и всё-таки снимает с зеркала фотографии. Вот и хорошо.

Мы открываем бутылку. Я перемешала водку с грейпфрутовым соком и теперь потягиваю свой самодельный коктейль. Удивительно коварная штука, алкоголь в нем почти не чувствуется.

Я не помню, о чём мы разговариваем, – видимо, о каких-то пустяках. Затем я требую включить музыку и начинаю танцевать под Европу Плюс. Я даже делаю попытку устроить стриптиз и пытаюсь стащить с себя одежду. Рома смотрит на мои старания со снисходительной улыбкой, я же из кожи вон лезу, чтобы выглядеть взрослой и сексуальной – понятия не имею, зачем мне это нужно. Но мои джинсы слишком узкие, чтобы снять их, мне нужно лечь на спину и втянуть живот, а ещё желательно, чтобы кто-то дёргал за штанины. Провернуть это так, чтобы смотрелось эротично, представляется маловозможным, так что в итоге я падаю на кровать в джинсах и лифчике, задыхаясь от смеха.

Видимо, я и вправду очень сильно напилась, потому что моё сознание присутствует как будто в двух измерениях. Прямо сейчас мне очень весело, я постоянно смеюсь, прямо-таки хохочу и взвизгиваю. Но при этом я знаю, что это просто алкоголь, и в глубине души мне совсем не весело, мне хочется забиться в уголок и выплакать своё горе. Я всё ещё помню, что случилось сегодня. Сколько же нужно выпить, чтобы это забыть?

* * *

В конце концов печаль берёт верх. Я ещё продолжаю веселиться, словно по инерции, но в какой-то момент просто опускаюсь на диван и замолкаю. Я думаю о том, что всё вокруг меня – фальшивка. Это моё веселье, точно так же, как моя мечта, и моя цель, и всё, что я ради этого сделала. Всё оказалось ненастоящим, всё превратилось в ложь. Осталось ли в моей жизни хоть что-то реальное?

И неожиданно реальностью оказываются руки Ромы, обвивающие мою талию, и его губы, настойчиво прикасающиеся к моим. Он осторожно укладывает меня на кровать и ложится рядом, он целует меня – так нежно и бережно, словно я могу разбиться от неловкого прикосновения. И от его поцелуев мне почему-то хочется плакать, пока всё тело не охватывает знакомый уже жар. И я с удивлением понимаю, что готова отдаться ему прямо здесь и сейчас, и мне абсолютно всё равно, что будет дальше. Я стаскиваю с него рубашку и целую его грудь, я пытаюсь стянуть с себя джинсы, моё сердце бешено колотится от предвкушения и…

И вдруг он отстраняется, садится на кровати и закуривает.

– Ну ладно, – говорит он. – Этого не будет.

Я чувствую ужасную злость напополам с разочарованием. Всё моё тело требует его прикосновений, и он хочет меня так же, как я его, я уверена. Так почему же…

– У тебя что, пунктик на возрасте? – практически кричу я. – Мне почти восемнадцать, и я не девственница, так что ты можешь успокоиться и…

– Я не стану с тобой спать только потому, что ты расстроена из-за другого парня, – говорит Рома. – И я чувствую к тебе больше, чем просто похоть. Ты мне нравишься, очень нравишься, и я не хочу всё портить. Как же ты не понимаешь…

Я действительно не понимаю, как секс может испортить что-то между нами, но умолкаю, потому что впервые в жизни вижу его раздражённым. Я доливаю в стакан остатки водки и залпом выпиваю. Затем закуриваю сигарету и вздыхаю.