Детонатор

— Да. Но пульт у меня.

— Видел, — сказал Королев. — Ты собирался взорвать подружку, верно?

Буров с трудом сглотнул, прежде чем сумел выдавить из себя:

— Д-да.

— Она ни о чем не подозревает?

— Она думает, что в свертке наркота, за которой явится связной. Наверное, уже беспокоится.

Королев покосился на мобильный телефон, изъятый у задержанного.

— Почему же не звонит? — спросил он.

— Мы договорились лишний раз не созваниваться, — пояснил Буров. — Чтобы беседу случайно не засекли. Да и вообще…

Он не закончил последнюю фразу. За него это сделал помощник Королева, которому стало невмоготу хранить молчание:

— Да и вообще эта Ивета уже давно должна была умереть. Так?

— Да, — прошептал Буров. — Скажите, чистосердечное признание мне зачтется?

— Обязательно, — пообещал Королев. — В храме божьем. На исповеди. А пока опиши мне Ивету. Как мне ее узнать?

— До конца концерта минут двадцать осталось, — предупредил помощник.

— Ты слышал? — Королев сгреб Бурова за воротник, притянул к себе и хорошенько встряхнул.

Тот заговорил так быстро, словно участвовал в конкурсе чтецов скороговорок:

— Она брюнетка, крашеная. Худая, вся в черном. Вот здесь, — он ткнул себя пальцем в лицо, — небольшая бородавка, она ее запудривает, но все равно заметно. Помада яркая, лицо бледное.

— Прическа? — уточнил Королев.

— Наверх собрана. — Буров показал рукой: — Вот так.

— В платье или в юбке?

— Платье. Длинное.

— Отдыхай. — Королев, оттолкнув пленника, опрокинул его навзничь и придавил коленом. — Вколи-ка ему снотворное. — Это адресовалось помощнику. — Лошадиную дозу.

— Загнуться может.

— Объявим траур. Общенациональный. Коли, тебе говорят!

— Не надо, — взмолился Буров, который вовсе не хотел загибаться даже ради всенародной славы. — Я… Ай!

Игла вонзилась ему во вздувшуюся вену на шее. Его мнение в расчет не принималось. Его судьба изменилась стремительно и бесповоротно.

О точно таких же стремительных и бесповоротных переменах думалось Ивете, когда она поднялась с места и двинулась к выходу вместе с говорливой, ошалевшей от грохота и световых эффектов толпой.

Потому что шла она не одна. Ее деликатно придерживал за локоть сосед, представившийся Игнатом Николаевичем. В нем было что-то от знаменитого мультяшного героя по имени Карлсон — в меру упитанного мужчины в полном расцвете сил. Не толстый, но пухлый, со взъерошенной шевелюрой на большой голове, он обратился к Ивете, когда «Звездные сны» объявили последний номер и заиграли ритмичное, оглушающее вступление.

— У меня есть то, что тебе надо, — сказал Карлсон.

Вернее, не сказал, а прокричал Ивете на ухо, поскольку за пару секунд до того Джор запел песню.

— Что? — поморщилась Ивета.

Она спрашивала не про то, в чем нуждается. Она просто не поняла, чего от нее надо этому крепышу, распространяющему сильный запах мятной жвачки.

— Ко-ко, — многозначительно пояснил он.

Забыв о происходящем на сцене, она медленно повернула к нему голову:

— Не понимаю, о чем вы.

Он довольно засмеялся, подмигивая:

— Все ты прекрасно понимаешь, дорогуша. Я врач, специалист по реабилитации наркоманов.

— Меня это не касается.

Отвернувшись, Ивета притворилась, что слушает Джора, который вопил на пределе возможностей человеческого голоса.

— Касается, — громко сказал сосед, не опасаясь, что его услышит кто-либо посторонний. — Еще как касается, красавица. Можешь звать меня Игнатом Николаевичем. Но лучше просто Игнатом.

— Я никак вас не собираюсь звать, — отрезала Ивета.

— А теперь? — поинтересовался Игнат Николаевич, похожий на заматеревшего Карлсона. В его руке, как по волшебству, материализовался бумажный пакетик, в котором явно содержалась не сода и не сахарная пудра.

— Откуда…

Ивета хотела спросить, откуда он взял наркоту, но голос у нее сорвался, а сосед понял ее по-своему.

— Говорю же, я нарколог, поэтому вижу своих клиентов насквозь, — пояснил он. — Мне достаточно было понаблюдать, как ты шмыгаешь носом, как щелкаешь суставами пальцев. Хочется, а?

Ивета моргнула. Пакетик не исчез.

— Чего ты хочешь? — сипло спросила она.

— Не двухминутного удовольствия в общественном сортире, — сказал Игнат Николаевич. — У меня дома целая гора, — он понизил голос, — коки. Можешь жить у меня хоть неделю, хоть месяц. А взамен…

Не договорив, он захихикал.

«А ведь он тоже нюхает, — внезапно поняла Ивета, заглянув в безумные глаза, устремленные на нее. — Лечит наркоманов, а сам такой же».

— Что взамен?

Если бы она задала этот вопрос секундой позже, ее голос разнесся бы на всю округу, потому что песня резко оборвалась.

— Любовь, — прошептал Игнат Николаевич. — Светлая и бескорыстная. Правда, у меня несколько… э-э, своеобразные представления о любви, но больно я не делаю, как раз наоборот. Понимаешь, о чем я?