Детонация

— Лэрр… рин… г… тон… — прохрипел кто-то из них. И он отпустил. Отпустил и с хрустом впечатал кулак в лицо сначала одному, а следом сразу другому. Белобрысый даже почти увернулся. Сначала. А дальше всё слилось и рвануло лавиной рефлексов, забило тупую, лишающую разума боль, открыло сдерживаемому гневу дверцу наружу. Он бил себя. Себя. Ими. Как давно того хотел. Наказывал за нерасторопность. За глупость и самонадеянность. Выколачивал неожиданную уязвлённость и почти болезненное разочарование. Уничтожал страх. Потому что тот был! Появился. А на это командующий юго-восточной группировкой войск, последний Дакейти и просто мужчина не имел права. Удар. Ещё и ещё.

Дрались хорошо. Со вкусом. С огоньком. Он бы даже сказал, профессионально. Мелкий обхватил за пояс и толкнул на стойку дежурного поста. Сломалась громко. Звон стекла и какие-то брызги в лицо. Подсечка, разворот и… сбоку блокирует барашек.

Это почти нечестно. Он в полтора раза больше каждого из них. И опытней. Но они моложе. Суетливей. Дрэк. Надоело.

Удар, ещё удар, почти пропустил один. Ещё два подряд, вырубая по очереди каждого.

— Если еще раз ты, — глухой долгожданный звук встречи лица с полом, — или ты, — ещё один, об остатки сестринского рабочего места, — хоть в одну горячую точку… — тяжело отдышиваясь, вытер рукавом струйку крови из разбитой губы. — Если ещё хотя бы раз девчонку… Ушлёпки. Нашли прикрытие… — раздражённо пнул разодранный пластик из-под ног. Чёрно-красная пелена неторопливо спадала с глаз, давая голове проясниться, а тело ещё дрожало адреналином. Ведь и правда убьёт. — Поползли вон! За процедурами. Оба.

— Что с Карри? — прошепелявил упорный блондин.

— А это уже государственная тайна, Слай, — бросил издевательски, почти с наслаждением. Мелко. И плевать. Пусть радуются, что в живых оставил. Но он это непременно исправит, был бы повод.

— Убью, — уверенно и мрачно пообещал блондин, яростно блестя наливающимся краснотой глазом. И Грэм бы в это даже с радостью поверил.

— Насколько я помню, твоя специализация — взлом систем и хранилищ с данными. — Парень медленно выпрямился. — Вот и думай. А теперь свалили отсюда. Я, что хотел, увидел.

Дверь в коридор тихонько дёрнулась и медленно открылась, впуская дежурную сестру. Девушка прошла два маленьких шажка, оглядывая огромными глазищами впечатляющий разгром, трёх мужчин разной степени помятости и так же медленно разворачиваясь, вдруг вздумала бежать, но не рассчитала. Встретилась с дверью точно в момент поворота. Упала без сознания.

Командующий выругался ожидаемо неприлично. Устало опустился на уехавший во время драки (ладно, надо быть честным с собой — во время избиения младших по званию) в другой конец коридора диван. Бросил взгляд на часы над разбитым постом.

Четыре с половиной часа.

Прикрыл сухие слишком глаза. Через мгновение с тихим щелчком открылась операционная.

* * *

Удушливая темнота выламывает плечи, смердит отвратительной вонью, гулкие голоса за глиняной стенкой хижины лают отрывисто и гадко смеются.

Пить. Разлепить глаза страшно. Да и что я увижу — бугристую морду охранника? Это в лучшем случае. И всё же нужно смотреть страху в глаза, а не отворачивать от него свои нежные очи. Лучше я буду бороться и отключусь, сопротивляясь, чем позволю себе остаться в сознании.

До сих пор не могу поверить, что нас продал капрал миротворцев. Мы ведь были у него не впервые. Милый мальчик. Картавый, в веснушках, северянин. Веселый такой, с цепким взглядом. Я всё думала, какой он внимательный, всё-то он подмечает. Безопасно, значит, с ним рядом будет. Надёжно.

Терпеливо дождался, пока мы доснимаем репортаж в столице Лакры. Мы были на спокойной земле. Там, где уже не стреляли. А потом вместо военного аэродрома высадил нас саредам, что ждали его на дороге, и оставил. Запросто. Они просто молча кивнули друг другу и разошлись. А нам под дулами восьми автоматов связали руки и ноги, привезли в какой-то посёлок и затолкали в низкую хибару, слепленную из навоза и глины, с соломенной крышей.

Сопротивление было бессмысленным и, наверное, напрасным. Но кто из нас троих смог бы смириться и просто ждать в неизвестности? Мальчишки, оказывается, неплохо умеют драться. Но что они могли бы против толпы вооружённых, голодных и злых мужиков? Да и стоило добраться до меня и швырнуть на колени, характер драки неуловимо изменился, я даже не могу сказать чем. Но я в этом раскладе точно была лишней, заставляя ребят отвлекаться, оглядываться и… пропускать. Что могла я? Только брыкаться, кусаться, отбиваться ногами? Почему нас просто не убили?

Когда мне в последний раз доставалась хоть капля воды? Губы жгло, они кровоточили и болели. Вывернутые локти затекли и мучительно онемели. Я почти не чувствовала границ своего тела — оно казалось несоразмерно большим, надутым. Нужно пытаться шевелить хоть чем-то, иначе на следующую попытку борьбы не останется шанса. Но это чудовищно, ослепляюще больно.

Открыла глаза, ну как открыла — разлепила, как позволила запекшаяся кровь, — всё было ужасно.