Детонация

«Мама» появляется на экране. Мэдди подозрительно смотрит на меня, ее щеки вспыхнули ярким румянцем. Я протягиваю ей телефон.

— Черт возьми, ответь, пока я не разбил его вдребезги.

Дрожащими руками она подносит телефон к уху, ее дыхание прерывистое. Все это время она не сводит с меня своих голодных глаз.

— Привет, мам.

Я опускаюсь на пятки. Она пытается поджать ноги, но я хватаю ее за колени, разводя их как можно дальше друг от друга. Ее глаза расширяются от ужаса.

— Со мной все в порядке, я просто пробежала по лестнице в свою квартиру.

Я ухмыляюсь ей, прежде чем переместить свое лицо между ее ног и так медленно облизываю всю ее щель.

Она крепко зажмуривает глаза, закусывая губу.

— Я не могу, я занята в субботу вечером.

Я вознаграждаю ее, просовывая в нее два пальца и одновременно посасывая ее клитор.

— Нет, это не свидание.

Я стону напротив ее киски, напоминая ей, что это чертовски важно.

— Нет, ничего особенного, и я не приведу его на воскресный обед.

Ее слова останавливают меня. Оказывается, это единственный способ, которым она могла меня отключить. Я поднимаю на нее глаза, и она одаривает меня извиняющейся улыбкой.

Что за черт.

Почему это похоже на удар поддых?

Я не ее маленький грязный секрет. Мне надоело прятаться от мира. Я даже не слышу конца ее разговора, потому что у меня в голове все перемешалось.

Она все еще что-то бормочет. Я убираю пальцы и отползаю от нее, затем встаю.

Я был бы чертовски горд привести ее домой к своим родителям, если бы у нас с ними были такие отношения. Черт возьми, я не видел своих родителей семь лет. Мы иногда разговариваем по телефону. После того, как я уехал из Чикаго, я оставил и их. Они оба на пенсии и проводят время, путешествуя по миру. Я всегда был для них помехой, вот почему они отправили меня в армию при первых признаках неприятностей. Я даже подумывал о том, чтобы связаться с ними и узнать, скоро ли они вернутся домой, чтобы познакомиться с ней.

Как же я был чертовски неправ.

ГЛАВА 20

МЭДДИ

Боль в глазах Грейсона, когда он отступал от меня, вводит меня в панику.

Я даже не знаю, о чем сейчас болтает моя мама. Мне просто нужно добраться до Грейсона и все исправить.

Черт, зачем я это сказала!

Я не хочу подвергать Грейсона допросу со стороны моей мамы. Пока нет. Не думаю, что кто-то из нас готов к этому. Слова сорвались прежде, чем я успела их остановить. Сейчас она делает это почти инстинктивно. Меня так беспокоит ее мнение. Мне явно все равно, кому я причиню боль в процессе. Это токсично.

— Послушай, мам, — оборвала я ее, — мне нужно идти. Увидимся в воскресенье.

Я не даю ей возможности ответить и прерываю звонок.

Дверь спальни захлопывается, заставляя меня подпрыгнуть.

О, он в ярости.

Я подхожу к спальне и зависаю у двери, пока он захлопывает ее. Сделав глубокий вдох, я поворачиваю ручку и открываю дверь.

— Грейсон, мне так жаль из-за этого.

Он даже не поворачивается, чтобы посмотреть на меня; он просто роется в своих футболках.

— Грейсон?

— Все в порядке. Просто иди одевайся, я отвезу тебя домой. Я думаю, нам не помешает отдохнуть и дать друг другу пространства.

Я вздыхаю и прислоняюсь к дверному косяку, наблюдая, как он натягивает черный свитер через голову. Я сглатываю комок, образовавшийся в горле.

— Хорошо.

Неохотно я возвращаюсь в гостиную, подбирая свою черную рубашку, брошенную на пол. Пока я застегиваю последнюю пуговицу, Грейсон проносится мимо дивана и направляется к лифту, нажимая на кнопку.

Вау, он действительно хочет, чтобы я ушла.

— Я могу вызвать такси, не волнуйся.

— То, что я злюсь, не значит, что я не доставлю тебя домой в целости и сохранности. Хорошо?

Я киваю, хватаю телефон с дивана и сумку с пола. Лифт звякает, и двери открываются. Я следую за ним, и мы стоим в тишине, уставившись на раздвижные двери.

Я почти слышу, как тикает его мозг с другой стороны лифта. Я выдыхаю, когда двери снова открываются на парковку. Холодный воздух заставляет меня дрожать. Я иду за ним к его Ауди, опустив глаза в землю.

Я сажусь на пассажирское сиденье, а он уже завел двигатель, вцепившись руками в руль.

Это плохо.

Когда мы проезжаем мимо барьеров безопасности, я поворачиваюсь к нему. Его острые челюсти сжаты. Я кладу руку ему на бедро, и он вздрагивает.

— Мне очень жаль — я убираю руку с его бедра. Он ловит мою руку и переплетает свои пальцы с моими, сжимая их.

— Если ты не готова к этому, ничего страшного. Я могу подождать. Я не самый терпеливый человек, но ради тебя я постараюсь. Но я не думаю, что когда-нибудь стану мужчиной, которого ты захочешь привести домой к своим родителям, Мэдди.

До того, как я встретила его, ну, до того, как я поцеловала его, он был бы прав. Я бы никогда даже не подумала об отношениях с ним по этой причине.

Но сейчас я не хочу упускать это из виду из-за того, что думает моя осуждающая мама. Сегодняшний вечер доказывает это. Я не могу видеть, как ему снова причиняют такую боль из-за меня. Возможно, он могущественный сильный мужчина. Но под этим скрывается глубокая рана. Мне нужно заслужить его доверие. Мне нужно доказать ему, что любовь все еще существует.