Детонация

— Несмотря ни на что, это всегда будешь ты, — Грейсон берет меня за руку и сжимает, прежде чем развернуться на каблуках. Они направляются к выходу, и следующее, что я помню, это как Сиенна заключает меня в объятия.

Могу ли я это сделать? Могу ли я действительно дать ему все?

— Пойдем выпьем, Мэдс. Ты выглядишь так, будто тебе не помешало бы выпить.

— Хм, да.

ГЛАВА 27

МЭДДИ

Ветер отбрасывает волосы мне на лицо. Я стою на тротуаре, уставившись на входную дверь в его боксерский зал. Черт, я действительно это делаю.

Натягивая трусики большой девочки, я толкаю дверь. Меня обдает запахом пота и кожи. Ворчание, сопровождаемое глухими ударами, эхом разносится по комнате. Дверь за мной захлопывается. Внезапно все движения прекращаются, и все взгляды устремляются на меня.

Здесь повсюду мускулы!

— Возвращайтесь к гребаной работе, — командует Грейсон, и все немедленно возвращаются к ударам. Он перегибается через красные канаты на боксерском ринге в центре комнаты. Его волосы намокли от пота, бицепсы напряжены и блестят в свете ламп.

Он обнажен… ну, во всяком случае, верхняя часть его тела. Его рельефные мышцы подчеркнуты блестками пота.

— Иди сюда, Солнышко.

Он ныряет под канаты и спускается по лестнице, сокращая расстояние между нами. Я поднимаю голову, когда он приближается ко мне. Я тереблю рукав своего кардигана. Я смотрю на его ярко-красные боксерские перчатки, лежащие рядом.

— Я так чертовски сильно скучал по тебе, — шепчет он.

— Я тоже по тебе скучала.

Мое лицо прижимается к его липкой твердой груди, когда он притягивает меня к себе, обхватывая своими сильными руками так крепко, что я едва могу дышать.

— Мне жаль. Я обещаю, что никогда, никогда больше не сделаю ничего, что могло бы причинить тебе боль — его голос дрожит.

Ему так же больно, как и мне. Нет, он не должен был бросать меня и уезжать. Но я не должна была использовать его неуверенность против него таким образом. Если бы он так говорил обо мне со своими родителями, мне бы захотелось убить его голыми руками.

— Мне жаль, что я причинила тебе боль, — я вздыхаю и кладу голову ему на грудь, беспорядочное биение его сердца отдается у моего уха.

— Тебе не за что извиняться, детка. Это все из-за меня. А теперь, позволь мне загладить свою вину?

— Что ты задумал?

— Это сюрприз. Обещаю, он будет хорошим. Мне просто нужно закончить этот сеанс, и тогда я весь твой.

Он целует меня в кончик носа. Я хватаю его за щеки и тяну вниз, заявляя права на его рот.

Комната взрывается волчьим свистом. Он улыбается мне в губы.

— У вас есть весь вечер, чтобы поиметь друг друга в лицо, Грейсон. Тащи сюда свою задницу и дай мне тебя ударить. У меня осталось десять минут сеанса, — грохочет Лука.

— Мы оба знаем, что ты не сможешь нанести никаких ударов, дай мне минуту.

— Я не могу выставлять себя напоказ перед твоей девушкой, — отвечает Лука, подмигивая.

Смех Грейсона снова привлекает мое внимание к нему.

— Ты не против подождать, пока я вырублю этого хуесоса, — говорит он. — Тогда я покажу тебе твой сюрприз.

Волнение бурлит у меня в животе.

— Могу я получить подсказку? Пожалуйста.

— Отбивайcя, Грейсон, твою мать, отбивайся, — ворчит Лука.

Грейсон закатывает глаза.

— Терпение, детка, — шепчет он. — Иди, сядь и посмотри, как твой мужчина дерется.

— Поняла, сэр, — я подмигиваю, похлопывая его по груди.

Он поворачивается спиной и топает обратно на ринг. Я подхожу к матам слева от себя, рядом с боксерской грушей, прикованной к потолку. Я плюхаюсь на пол и вытягиваю ноги прямо перед собой, прислоняясь спиной к стене.

— Тогда давай, покажи мне, на что ты способен, — насмехается Грейсон над Лукой.

Лука наносит удар, и Грейсон уклоняется в сторону.

— Серьезно, Лука? Чертовски неаккуратно. Ударь меня, — требует Грейсон.

Лука замахивается левой рукой прямо на щеку Грейсона. Когда она касается его, голова моего парня откидывается назад. Он качает головой и ухмыляется Луке.

— Лучше, но все еще недостаточно жестко.

Пролетают десять минут. Грейсон и Лука согнулись, уперевшись руками в колени, тяжело дыша. По лбу Грейсона стекает пот.

— Я ухожу, увидимся на следующей неделе, — говорит он, отдавая честь Луке и ныряя обратно под канаты. Он подходит ко мне, снимая перчатки.

— Ты готова? — он протягивает мне забинтованную руку. Я хватаю его за руку, и он поднимает меня на ноги.

Мы выходим через деревянную дверь в задней части зала. Фотографии Келлера и Грейсона во время боя Келлера за титул чемпиона мира висят в рамках на стене. На моих губах появляется улыбка, когда я вспоминаю тот день. Это был первый раз после поцелуя, когда я увидела Грейсона. Он избегал меня так долго, как только мог, вплоть до свадьбы.

В центре комнаты стоит большой дубовый письменный стол, заваленный бумагами. Мои брови хмурятся, когда я замечаю два маленьких чемодана, один нежно-розовый, другой черный.

Грейсон обходит меня сзади, обхватывает руками мой живот и кладет голову мне на плечо.

— Где то единственное место, куда ты всегда хотела поехать?

— Россия? — я лгу.

— Не совсем.