Детонепробиваемая (ЛП)

Тихо чертыхаюсь про себя и всерьез подумываю улизнуть в ближайший бар и пропустить там стаканчик пива. Но решаю, что это будет нечестно по отношению к Джесс. Да и кроме того, моя мать – полуночница, чьи повадки скорее пристали студентке колледжа, нежели шестидесятитрехлетней матроне. Она не постесняется ждать меня до последнего, может даже остаться ночевать: примется хихикать и расхаживать в тапочках-зайчиках, словно разыгрывая сцену ночевки с Сандрой Ди из фильма «Бриолин».

Делаю глубокий вдох и с вымученной улыбкой вхожу в квартиру.

– Привет, мам! – говорю я, отмечая ее идеально уложенные волосы и свежий маникюр ярко-сливового цвета на длинных ногтях. Мама всегда в форме, но сегодня превзошла саму себя. Она выглядит на редкость моложаво (в отличие от многих состарившихся женщин, которых потчуют фальшивыми комплиментами дешевые ловеласы) и действительно больше похожа на нашу сестру, чем на мать.

– Здравствуй, дорогая Клаудия! – выпевает она, вставая, чтобы наградить меня жеманным объятием из разряда тех, когда соприкасаются лишь щеки и плечи.

– Не знала, что ты сегодня приедешь в город, – вставляю я, подразумевая: «Господи Боже, ну сколько раз повторять, что я ненавижу нежданные визиты!»

– Я зашла сфотографировать тебя, Клаудия, – бросает нежданная гостья, вешая на шею через голову фотокамеру на широком черном ремешке.

Мама мнит себя художником. Я даже слышала, как она для пущей артистичности манерно растягивает слова, беседуя об искусстве. Это довольно забавно, особенно когда знаешь, что по правде она ничего не смыслит ни в керамике, ни в акварели. Но справедливости ради стоит отметить: у нее по крайней мере имеются интересы, хобби и увлечения, пусть даже порой сопряженные с неподобающими романами. Она никогда не была одной из ленивых мамочек, не отлипающих от сериалов. Нет, она, конечно, тоже смотрела мыльные оперы, но вдобавок к этому еще и устраивала свою жизнь так, что та не уступала скандальностью самым возмутительным историям из любимых маминых телешоу. Какое-то время мама была не на шутку одержима Эрикой Кейн и однажды даже  позвонила на шоу «Все мои дети» чтобы узнать подробности о черной сумочке Эрики, которую та держала в руках в сцене похорон. Получив ответ, мама связалась с личным помощником по покупкам в брендовом магазине «Нордстром» и без зазрения совести заказала точно такую же сумку в качестве подарка на День матери. (Мама всегда выбирала себе подарки сама. Если отец пытался проявить инициативу, его усилия оставались неоцененными. «У тебя сохранился чек?» – первое, что слетало с губ одариваемой.)

Как бы то ни было, последним маминым увлечением стала черно-белая фотография. Я пока не видела ее работ, но Маура уверяет, что она слишком усердствует: мол, мамины снимки сравнимы с ее же тяжеловесными хокку. А еще Маура сообщила, что на сегодняшний день фотография одно из самых неприятных маминых хобби: теперь посреди разговора она то и дело внезапно выхватывает «Никон», наводит объектив на твое лицо и начинает щелкать затвором, приговаривая: «Подбородок вниз. Да. То, что надо. Ах! Чудесно! Поработай со мной». При этом мамуля с таким же энтузиазмом расходует пленку на неодушевленные предметы, будь то кофейные чашки или табуреты, а затем именует свои шедевры «Кофейный цикл» или «Табуретный цикл». Кошмарная претенциозность!

– Наверное, следовало сначала позвонить, но я хотела застать тебя а-ля натюрель.

– Что ж, это тебе удалось, – говорю я, оглядывая свой рабочий костюм: черные брюки, черные туфли на шпильках, серая блузка и полное отсутствие аксессуаров. Если у меня не запланирована встреча с автором или агентом, то я, как правило, не заморачиваюсь тщательным подбором наряда для офиса.

– Я хотела запечатлеть тебя в будничной обстановке. Никаких украшательств. Ты, как ты есть.

«А то я стала бы ради тебя наряжаться!» – думаю я, но вслух говорю:

– Иди ты! – именно это я, конечно, и думаю, но стараюсь подчеркнуть шутливую интонацию. Не хватало только, чтобы матушка затаила обиду.

– Я серьезно. Хочу отснять пару пленок. Это не займет много времени.

Достаю из холодильника бутылку воды, подхожу к креслу, стоящему напротив оккупированного фотографом-любительшей, и плюхаюсь в него с преувеличенным вздохом.

– Я слишком устала, ма.

За спиной нашей гостьи, перебирая пачку корреспонденции, маячит Джесс. Она прерывает свое занятие и изображает расхожий жест младших школьников, означающий, что у кого-то не все дома: крутит пальцем у виска и указывает на ничего не подозревающую «жертву». А далее комично скашивает глаза, добавляя сумасшедшинки в образ.

Я хихикаю, и мама оборачивается посмотреть, что меня так рассмешило.

Джесс тут же принимает серьезный вид, проявляя недюжинный интерес к какому-то рекламному проспекту.

Мама поворачивается обратно ко мне и продолжает:

– Я уже отщелкала целую пленку с Джесс, пока мы тебя ждали. Но это не для задания, а просто так, от нечего делать. Джесс очень фотогенична, не правда ли?