Децема 1,5

С изяществом пьяного инвалида я рухнула в ванну, разбрызгивая воду и растягиваясь на мужском теле. Ещё не успев прийти в себя, хватая ртом воздух и ошарашенно моргая, я попыталась отодвинуться. Безрезультатно. Схватив за плечи, Десница притянул меня к себе так, что я оказалась буквально сидящей на нём. Положение вещей ужаснуло меня настолько, что я даже не сразу сообразила, что мужчина снимает с меня одежду.

— Ч-что ты…

— Ты, кажется, промокла, босс, — несмотря на явный сарказм его слов, веселья не наблюдалось ни в интонации, ни во взгляде. — Я всего лишь помогу тебе.

— Не… не надо… какого чёрта ты… — всхлипнув, я попыталась вывернуться из его рук, чтобы загородиться. Не допустить, чтобы он увидел. — Я и сама…

Когда он стащил с меня повседневную, простоватую рубашку, я отвернулась, не в силах наблюдать взгляд, которым он наградил меня. На целую минуту мужчину сковало странное оцепенение, когда он обнаружил, что под тканью своей унылой одежды я носила нижнее бельё, купленное когда-то им. И теперь промокшая тонкая, невесомая ткань светлого бюстгальтера не скрывала ничего.

Подчиняясь порыву, Дис с удивительной быстротой для человека, проведшего почти целый день за выпивкой и убийствами, расстегнул застежку моих брюк, чтобы просто убедиться в том, что верху соответствует низ.

Вид меня в этих эротичных вещичках, выбранных им самим, вырвал из мужской груди одобряющий, глубокий звук, похожий на стон.

— Не смотри на меня так, — тихо повторяла я снова и снова.

Словно отведи он взгляд, и всё это безумие внезапно закончится. Я с лёгкостью верну себе твёрдость мысли, выровняю дыхание, встану на свои вновь обретшие силу ноги. Словно главный грех Диса заключался именно в непозволительности эмоций, так явно смотрящих из его глаз. Разрешающий делать всё, что захочется. Просящих об этом.

— Как только ты вернёшь мне долг, — поставил условие Десница, дёрнув на себя за пояс расстегнутых брюк. — Давай, Эла. Сделай это.

— Я не… не пони… маю… что ты… — чёрт возьми, хочешь сделать?!

Его руки, скользнувшие по моему телу вверх, вызывали то самое «ощущение», которое некогда вынудило меня носить перчатки. Всё внутри дрожало от его медленных и в то же время жадных прикосновений.

Желание Диса, кажется, всегда было очевидным. Мне о нём говорил Иберия, отправляя в Безан. Его боялся Индра, сходя с ума от ревности в далёком Тавросе. Его опасалась и я, долгое время держа Десницу на расстоянии. Веря, тем не менее, что он достаточно гордый и хладнокровный, чтобы никогда не допустить катастрофы. Такой, как сейчас.

Отмечая успешность своего «лечения», мужчина нарочито неторопливо и беззастенчиво скользил ладонями по влажной коже, обводя изгибы талии, сжимая грудь, поднимаясь к шее, обхватывая лицо, запуская пальцы в волосы.

— Верни мне долг, Эла, — продолжал настаивать он, сгребая мои волосы в кулак. — Можешь считать это очередным пунктом из списка.

— Не хочу… когда ты пьяный…

— Разве я такой очевидно пьяный?

— Трезвым ты бы никогда… не сделал… это.

— Это? — уточнил он, притягивая меня к своему лицу.

Его первое прикосновение к моему судорожно сжатому рту можно назвать почти целомудренным. Легкое, пробное, вопрошающее. Помня о моей последней реакции на его поцелуй, Дис сдерживался, отклоняясь, чтобы взглянуть на моё лицо и оценить степень нанесённого ущерба.

Задыхаясь, я смотрела на него, зная, что обычного мужчину не смогла бы возбудить своим откровенно жалким видом.

Но меченое чудовище было заведено до предела, сжимая мои волосы одной рукой, а другой направляя мою ладонь вниз по его рельефному животу. Пожирая глазами, упиваясь моей невинностью и детским страхом.

То, что я так упорно избегала взглядом, оказалось под моей рукой. Такое большое, горячее и твёрдое. Сорвавшийся с моих губ судорожный полувыдох, полувсхлип был пойман его губами. После чего Дис вновь отстранился, чтобы убедиться окончательно. И больше не отвлекаться.

Я ещё никогда не видела его настолько уязвимым. Всё это время я верила, что в моём подчинении оказался единственный человек во Вселенной, напрочь лишенный слабостей. Мне казалось, нет на свете таких вещей, которые могли бы его задеть или… заставить умолять. Но в его огрубевшем голосе слышалась мольба, когда он приказывал мне взять его в руку.

Десница, желающий моих прикосновений, дал мне убедиться в моей власти. Особой женской власти, которая оказалась сильнее всех возможных полномочий, что мог даровать мне Иберия или любой другой земной правитель.

Боги с рождения наделили меня куда большей силой, обнаруженной с явным запозданием.

И я вошла во вкус. Я начала понимать, что мне нравится, как мужчина тянется за моими губами, стоит мне отклониться на незначительный сантиметр. Как его рука сжимает мои волосы, удерживая рядом с собой, не допуская мысль об отдалении. Как отчётливо и громко бьётся его сердце, реагируя на мою близость. Или то, как он нетерпеливо, позабыв о своей сдержанности, толкается в мою ладонь, действующую с мучительной осторожностью.