Детская библиотека. Том 10

Из-за другого картонного дерева выскочил другой человечек, весь клетчатый, как шахматная доска. Он поклонился почтеннейшей публике.

— Здравствуйте, я — Арлекин!

После этого обернулся к Пьеро и отпустил две пощёчины, такие звонкие, что у того со щёк посыпалась пудра.

— Ты чего хнычешь, дуралей?

— Я грустный потому, что я хочу жениться, — ответил Пьеро.

— А почему ты не женился?

— Потому что моя невеста от меня убежала…

— Ха-ха-ха, — покатился со смеху Арлекин, — видели дуралея!..

Он схватил палку и отколотил Пьеро.

— Как зовут твою невесту?

— А ты не будешь больше драться?

— Ну нет, я ещё только начал.

— В таком случае её зовут Мальвина, или девочка с голубыми волосами.

— Ха-ха-ха! — опять покатился Арлекин и отпустил Пьеро три подзатыльника. — Послушайте, почтеннейшая публика… Да разве бывают девочки с голубыми волосами?

Но тут он, повернувшись к публике, вдруг увидел на передней скамейке деревянного мальчишку со ртом до ушей, с длинным носом, в колпачке с кисточкой…

— Глядите, это Буратино! — закричал Арлекин, указывая на него пальцем.

— Живой Буратино! — завопил Пьеро, взмахивая длинными рукавами.

Из-за картонных деревьев выскочило множество кукол — девочки в чёрных масках, страшные бородачи в колпаках, мохнатые собаки с пуговицами вместо глаз, горбуны с носами, похожими на огурец…

Все они подбежали к свечам, стоявшим вдоль рампы, и, вглядываясь, затараторили:

— Это Буратино! Это Буратино! К нам, к нам, весёлый плутишка Буратино!

Тогда он с лавки прыгнул на суфлёрскую будку, а с неё на сцену.

Куклы схватили его, начали обнимать, целовать, щипать… Потом все куклы запели «Польку Птичку»:

Птичка польку танцевала
На лужайке в ранний час.
Нос налево, хвост направо, —
Это полька Барабас.

Два жука — на барабане,
Дует жаба в контрабас.
Нос налево, хвост направо, —
Это полька Карабас.

Птичка польку танцевала,
Потому что весела.
Нос налево, хвост направо, —
Вот так полечка была…

Зрители были растроганы. Одна кормилица даже прослезилась. Один пожарный плакал навзрыд.

Только мальчишки на задних скамейках сердились и топали ногами:

— Довольно лизаться, не маленькие, продолжайте представление!

Услышав весь этот шум, из-за сцены высунулся человек, такой страшный с виду, что можно было окоченеть от ужаса при одном взгляде на него.

Густая нечёсаная борода его волочилась по полу, выпученные глаза вращались, огромный рот лязгал зубами, будто это был не человек, а крокодил. В руке он держал семихвостую плётку.

Это был хозяин кукольного театра, доктор кукольных наук синьор Карабас Барабас.

— Га-га-га, гу-гу-гу! — заревел он на Буратино. — Так это ты помешал представлению моей прекрасной комедии?

Он схватил Буратино, отнёс в кладовую театра и повесил на гвоздь. Вернувшись, погрозил куклам семихвостой плёткой, чтобы они продолжали представление.

Куклы кое-как закончили комедию, занавес закрылся, зрители разошлись.

Доктор кукольных наук синьор Карабас Барабас пошёл на кухню ужинать.

Сунув нижнюю часть бороды в карман, чтобы не мешала, он сел перед очагом, где на вертеле жарились целый кролик и два цыплёнка.

Помуслив пальцы, он потрогал жаркое, и оно показалось ему сырым.

В очаге было мало дров. Тогда он три раза хлопнул в ладоши. Вбежали Арлекин и Пьеро.

— Принесите-ка мне этого бездельника Буратино, — сказал синьор Карабас Барабас. — Он сделан из сухого дерева, я его подкину в огонь, моё жаркое живо зажарится.

Арлекин и Пьеро упали на колени, умоляли пощадить несчастного Буратино.

— А где моя плётка? — закричал Карабас Барабас.

Тогда они, рыдая, пошли в кладовую, сняли с гвоздя Буратино и приволокли на кухню.

Глава 8

Синьор Карабас Барабас вместо того, чтобы сжечь Буратино, даёт ему пять золотых монет и отпускает домой

Когда куклы приволокли Буратино и бросили на пол у решётки очага, синьор Карабас Барабас, страшно сопя носом, мешал кочергой угли.

Вдруг глаза его налились кровью, все лицо сморщилось. Должно быть, ему в ноздри попал кусочек угля.

— Аап… аап… аап… — завыл Карабас Барабас, закатывая глаза, — аап-чхи!..

И он чихнул так, что пепел поднялся столбом в очаге.

Когда доктор кукольных наук начинал чихать, то уже не мог остановиться и чихал пятьдесят, а иногда и сто раз подряд.

От такого необыкновенного чихания он обессилевал и становился добрее.

Пьеро украдкой шепнул Буратино:

— Попробуй с ним заговорить между чиханьями…

— Аап-чхи! Аап-чхи! — Карабас Барабас забирал разинутым ртом воздух и с треском чихал, тряся башкой и топая ногами.

На кухне всё тряслось, дребезжали стёкла, качались сковороды и кастрюли на гвоздях.

Между этими чиханьями Буратино начал подвывать жалобным тоненьким голоском:

— Бедный я, несчастный, никому-то меня не жалко!

— Перестань реветь! — крикнул Карабас Барабас. — Ты мне мешаешь… Аап-чхи!

— Будьте здоровы, синьор, — всхлипнул Буратино.

— Спасибо… А что — родители у тебя живы? Аап-чхи!