Детская библиотека. Том 100

Когда мы станем героями, нас снимут в кино, и мы войдём в историю. Как храбрые водолазы, будем ловить в скользкой воде огромных полосатых щук голыми руками. Будем без страха скакать на конях по любым прéриям и пустыням и обязательно научимся метко стрелять, но будем делать это только ради удовольствия и забавы. Жаль, что нам не придётся стать охотниками, ведь тогда надо убивать зверей, а мы против этого. Мы оставим всех в живых и будем просто лучшими в мире стрелочниками… то есть стрелкáми.

Мы провели первое испытание по координации. Павлик разъяснил нам, что это такое. Васька прикатил из дома большую деревянную бочку. Мы должны были, лёжа в бочке, скатиться в ней под горку. Когда меня в бочке столкнули, я даже не почувствовала страха — всё произошло так быстро, что я просто не успела испугаться. Бочка бухала моим болтающимся телом, и я кричала гулко и переливчато: «А-а-а-а!», подпрыгивая на камнях. Все мы стойко перенесли испытание, хотя набили синяки и шишки. Павлик поздравил нас с первой победой на пути к героизму.

Дома мне пришлось надеть спортивный костюм, чтобы синяков не было видно, а ночью я не могла спать, потому что всё тело ныло и дрожало. Оно только теперь испугалось по-настоящему. Наверное, в наших телах переломалось много мелких костей, но это ерунда, ведь на героях всё должно заживать само собой.

На следующий день мы проходили вторую проверку: подносили палец к свече, выдерживая испытание огнём. У меня на пальце вскочил пузырёк. Было так больно, что я бы лучше ещё раз прокатилась в бочке с горы. Но я старалась делать гордый и беспечный вид, и мне это удалось даже лучше, чем Павлику. А Сардана очень хитрая: она как будто нечаянно дунула на свечу, и та погасла.

Вечером моё терпение лопнуло, и я сказала бабушке, что обожглась кипятком из чайника. Бабушка помазала палец какой-то мазью. Под утро он почти перестал болеть. Оказалось, что дома так сделали все ребята.

Геройские люди чаще всего становятся разведчиками. Их нередко отравляют, поэтому мы должны были приучить свой организм к яду. Я принесла свою змейку, но она оказалась неядовитой. Васька сказал, что это обыкновенный уж.

Тогда Сардана предложила есть мухоморы. Мы искали их в лесу, пока не стемнело, но не нашли, а собрали несколько неизвестных грибов. Павлик лизнул один и сказал, что есть их не стоит — может быть, они съедобные. Испытание ядом мы отложили до августа, когда мухоморы уже точно вырастут. Затем мы испытывались соседским быком Рогачом, которого дразнили по очереди. А потом прыгали в сапогах в озеро. После этого Павлик объявил, что мы уже без пяти минут герои.

Оставался последний экзамен. Павлик назвал его «газовой атакой». Он сказал, что разведчиков пытают, поместив в душные камеры, где можно умереть от газа. Газ — это очень вонючее вещество. Настоящего газа у нас не было, и мы решили отсидеть два часа в курятнике, а для пущей правдивости и вони намазаться куриным помётом. От газовой атаки нам стало так плохо, что хуже некуда. Глупые куры ходили вокруг и спрашивали: «Ко-ко? Ко-ко?» Мы засекли время и сидели в курятнике целых двадцать минут, пока Сардану не стошнило. Павлик заявил, что, пожалуй, хватит. Мы уже с облегчением вздохнули и хотели выйти, как вдруг услышали, что меня ищут. Я так перепугалась, что готова была сидеть в газовой камере хоть неделю.

Нас, конечно, нашли. Причём нашла Анастасия Павловна. И это испытание было почище остальных. Она уставилась на меня, словно я бородатая или трёхногая, и заверещала:

— Какой кошмар!

Можно подумать, она никогда не видела куриного помёта.

А Натуся пропищала, зажав пальцами свой длинный нос:

— Фи, какая гадость, фи-и!

У мамы было такое лицо, будто она сейчас заплачет, а папа прутиком погнал нас в огород и долго поливал водой из шланга, пока мы не перестали пахнуть «газом». Кто-то позвал остальных родителей. Нас поставили столбами и принялись допрашивать, зачем мы это сделали. Но сколько они ни старались, мы только пожимали плечами и молчали, как настоящие разведчики.

Анастасия Павловна вся надулась и зашипела:

— Какие дикие, возмутительные, безобразные дети! Их обязательно надо наказать ремнём!

Натуся подло хихикнула, и уж этого-то я не смогла стерпеть. Я закричала, что Анастасия Павловна нам чужая, сбоку припёка, а Натуся ябеда и что физические расправы над детьми и есть настоящая дикость и безобразие. Так мне говорил дядя Сеня. Жаль, что его не было. Он ещё утром ушёл на рыбалку.

Нас всё-таки слегка вздули. Было совсем не больно. Но ведь обидно! Мы орали хором так оглушительно, что почти все деревенские жители, кроме младенцев и больных, приходили спрашивать, не случился ли пожар или, может быть, кто-то купил пароход. Но мы не выдали клятву — это главное!

Когда все разошлись, папа заявил, что я лишаюсь всяких благ и сладостей на неделю, буду сидеть дома, помогать бабушке по хозяйству и всячески искупать вину. А вечером я услышала, как Анастасия Павловна и Натуся собирают вещи. Значит, завтра они уедут обратно в город. Это было единственное приятное известие за весь ужасный день!