Детская библиотека. Том 14

— Сами вы — облезлые коврики для блох! Вас даже на тряпочки для мытья полов не возьмут. В последний раз говорю — брысь отсюда! Суслики маринованные! А не то всем хвосты поотвинчиваю!..

Полосатый аж крякнул от удовольствия, а Рыжий гордо огляделся, наслаждаясь произведенным эффектом. «Маринованные суслики» пристыженно молчали. Потом один обернулся к Хромому и виновато сказал:

— Да ну их! Пусть себе идут… И чего мы с мелюзгой связались?

Хромой злобно взвизгнул и с размаху ударил кота по морде:

— Молчать! А ну, взять их! Я из них варежки сделаю — одну рыжую, другую полосатую. Взять их, я сказал!

Коты угрюмо двинулись на шаг вперед.

— Полундра! — неожиданно завопил Полосатый и сам бросился на врагов.

Образовалась куча мала. Пыль летела во все стороны, юные герои дрались как львы. Кто, где, кого, чем и по какому месту — разобрать было невозможно. Однако в конце концов Рыжего и Полосатого все же скрутили и представили Хромому.

— Так-так, допрыгались птенчики! — ехидно прошипел Хромой. — Ну, с рыженьким мы потом потолкуем, а вот ты, тельняшка…

И он потянулся когтистой лапой к носу Полосатого. В тот же миг какая-то неведомая сила приподняла Хромого за шиворот и, раскачав, швырнула в кусты. Сзади, грозный и могучий, стоял старый моряк — одноглазый кот Румпель.

Глава 6

Коты сразу бросились наутек. Хромой вылез из кустов и понесся быстрее всех. Теперь он даже не хромал, — по-видимому, пан Румпель был хорошим доктором. На этот раз друзья были спасены.

Рыжий и Полосатый, опустив головы, стояли перед адмиралом.

— Папа, — виновато начал Полосатый, — я честно играл в индейцев…

— Я тебе говорил, чтобы ты не связывался с бродячими котами? — перебил его Румпель, отвешивая сыну подзатыльник.

— Папа! Но они напали на…

— А мать ждет тебя к обеду, и я бегаю тут по кустам, как ошпаренный юнга.

Полосатый молча принял и второй подзатыльник.

— Но, папа, я только хотел объяснить…

— Молчать, когда с тобой разговаривают старшие! — отрезал адмирал и снова поднял лапу.

Но подзатыльник не состоялся — на лапе повис Рыжий.

— Я не позволю вам, — заверещал он, отчаянно пытаясь лягнуть Румпеля в живот. — Я не позволю вам бить моего друга!

— Что-что? — опешив от удивления, переспросил пан Румпель. — Ты не позволишь мне? Ты — мне?! Да я тебя…

Он попытался поднять вторую лапу, но не смог — на ней висел Полосатый.

— Папа! — орал он. — Папа, не надо — он мой друг!

— Карамба! — зарычал адмирал, махом стряхивая обоих в траву. — А ну, марш домой, пигмеи! Живо!

Котята не заставили себя просить дважды и, взявшись за лапки, пулей полетели к домику-фрегату. Дорогу показывал Полосатый, а Рыжему было совершенно все равно куда идти.

К тому же очень хотелось есть. А позже, вечером, накормленных и вымытых героев уложили спать. Пани Румпелева заботливо подоткнула каждому одеяло и поцеловала обоих в лоб — она была очень нежной и доброй кошкой, хотя и вступала порой в короткие споры со своим суровым супругом, кстати всегда одерживая верх. Когда котята уснули, пани Румпелева тихо спустилась в гостиную. Там, у камина, сидел старый адмирал и, задумчиво глядя на огонь, курил трубку. Пани Румпелева опустилась в кресло и взялась за вязание. Оба молчаливо ждали: кто же заговорит первым. Первым не выдержал пан Румпель:

— Этот мальчишка — из рода Коржиков, — мрачно буркнул он.

— И следовательно, твой племянник, — мягко вставила свое слово его жена.

— Племянник… Чтоб меня подвесили за хвост на бушприте! Я поклялся, что у меня больше нет родственников. Нет! С ними порвано навсегда. Они отказались от меня! Никто не смог мне простить того, что я ушел в море… Эти мышеловы кричали, будто я продался корабельным крысам, каково, а? Тысяча чертей им в глотку!

— Не так громко, дорогой, — поморщилась пани Румпелева, — дети спят…

— Дети, — сурово выдохнул адмирал, — конечно, они еще только дети. Но я не могу… не хочу, в конце концов, чтобы мой сын дружил с отродьем кошачьего дома Коржиков!

— А лично мне показалось, что он очень милый и воспитанный малыш, — заметила жена. — К тому же они с Полосатым прекрасно поладили. Ведь наш мальчик растет совсем один, в округе больше нет детей. Ребенок не может нормально развиваться, играя сам с собой, — ему нужны товарищи…

— А я? Разве я плохо занимаюсь его воспитанием?! Кто научил его петь песни?

— Самые бандитские…

— Это не важно! Их все пели в свое время… Кто научил его боксу?

— О… великое искусство — бить морду! Неужели это самое важное в жизни?

— Черти полосатые! — взорвался пан Румпель. — На тебя ничем не угодишь, дорогая! Чего же, по-твоему, не хватает нашему сыну?

— Сверстников. У каждого ребенка должны быть друзья его возраста.

— Через год я отдам его в юнги, — попытался возразить Румпель.

— А весь год он будет жить один? Зная, что на другом берегу озера у него есть друг? Да он сбежит к нему, даже если ты прикуешь его якорной цепью.

Старый адмирал не мог отрицать справедливости этих слов, он слишком хорошо знал собственного сына. Подумав, он решил: