Детская библиотека. Том 21

И тотчас мы оказались рядом с забором. Прямо перед нами две широкие доски были отбиты, но лаз кто-то изнутри заделал тремя железными прутьями… И я узнал этот забор. Когда-то очень давно, еще до войны, когда я был маленьким и жил в городе с папой и мамой, я уже лазил через него. А вот и помойка, на которую мы, ребята, забирались.

Теперь, когда я дяденька с бородкой, мне было бы не очень удобно лезть на помойку. Но здесь, под водой, это слово звучало совсем по-другому…

Я влез на помойку, глянул через забор: за забором местность мне была совсем незнакома. «Почему же за нашим забором не наш двор? Какая-то белая река, домик… Видно, сторожка», — подумал я.

— Ну давай лезь, чего там! — торопила Ложка.

Я перевалился через забор и полетел вниз, а вслед за мной остальные.

И тут кто-то сильно схватил меня за руки и за нога.

— А-а! — пронесся над нами голос. — Попались, голубчики!

Быстро и непонятным образом мы очутились связанными на полу в домике.

— Фамилия! Как фамилия? — пронесся голос.

Я поднял глаза и увидел маленького, даже крошечного дедушку с огромными усами и бородой. Дед сидел на маленькой табуреточке, рядом с печью.

— Ну, теперь-то я вас изжарю и съем, — сказал дед и шевельнул усами.

— Я тут сторож. И приставлен охранять несметные богатства рыбьего царства, рыбьего государства.

«Но ведь это сказка, — подумал я. — А сказка не бывает с плохим концом».

— Всяко случается, — точно догадавшись, о чем я подумал, сказал дед.

— Я для этого и приставлен, чтоб не пускать, куда не положено. Зачем кольцо взяли? Во-от оно, колечко! — И он повертел перед нашими глазами железным кольцом. — Загублю я вас, вот что. Загублю.

— Не губи нас, дедушка, — попросил Торопун-Карапун. — Мы клад искали.

— Никаких кладов! — заревел дед. — Погублю я вас. Это дело неминучее.

— Дедушка, — попросил Цыпленок, — дай нам поесть перед смертью.

Я почувствовал, как голоден. Ведь мы целый день не ели.

— Поесть? Это можно. Сейчас за молоком схожу, поставлю кашу. А вы не убежите?

— Нет, — сказал Торопун-Карапун. — Мы не убежим.

— Не убежим! Не убежим! — в один голос закричали мы. — Развяжи, дедушка!

— Ну, глядите, не озоровать! Отсель никуда не уйдешь.

Дедушка развязал нас. Вытащил ведро из-под лавки и пошел на улицу. И мы за ним.

Дедушка пошел по тропке к реке, окунул ведро и, вздыхая, понес назад, к дому.

— Ой! В ведре-то молоко! — крикнула Ложка.

— А чего дивишься, — сказал дедушка, — у нас тут речка молочная, а берега кисельные.

Дедушка вылил молоко в чугунок, поставил чугунок в печку. Потом поглядел на нас, поколотился за пазухой, вытащил ключи, подошел к огромному сундуку у стенки, отомкнул замок и достал из сундука старенькую скатерку, по краям расшитую красными петушками и цветочками. Дедушка расстелил ее на столе и произнес негромко:

— Ну-ка, дай-ка нам с полкило крупы, а еще масла…

Не успел он это сказать, как на столе появились куль гречневой крупы и гора масла.

— Ты что, Самотоха! — закричал дедушка. — Куда столько масла навалила?! И почто гречневую принесла? Знаешь ведь, что с утра ем манную… Убери! Чтоб все чисто! Слышь?

Скатерть послушалась. На столе — опять ничего.

— Во! — повернулся к нам довольный дедушка. — Целыми днями с ей воюю.

— И опять поворотился к скатерти: — Достань полкило манной, сахару немножко, масла маленько, сольцы…

И тотчас на скатерти появилась манная, сахар, масло, а сверху густо посыпалась первосортная, рассыпчатая соль. Дед кинулся к скатерти, начал руками сбрасывать соль, а скатерть увертывалась, подсыпала еще, еще, сыпала на дедушку, на его усы. Мы захохотали, а дедушка завопил:

— Ах ты Самотоха, убери соль!

И тотчас соль исчезла.

— Ух! — вздохнул дедушка и повалился на скамеечку.

— Давай, дедушка, я тебе помогу, — пожалела его Ложка и взялась сама стряпать.

Дедушка убрал скатерть-самобранку, положил ее в сундук и опять замкнул.

А мы принялись за кашу. И никогда в жизни я не ел каши вкуснее. Поистине это была волшебная каша.

Глава 42

Дедушка рассказывает о себе

Так мы и стали жить-поживать в домике у дедушки. Звали его дедушка Ус, а еще — дедушка Никитушка.

Раньше звали его не дедушка Никитушка, а Никитушка-молодец, Никитушка-Силушка, потому что была в нем сила богатырская. Пойдет в лес, выхватит березку и выдернет с корнем. Одну, другую — так и насшибает на дрова. А повстречает медведя — бороться с ним.

— Как врежу ему, — смеется дедушка, — он и валится. Это для меня утеха, это как забава.

— Дедушка, а как же ты попал в рыбье царство, в рыбье государство?

— О-о, дело давнее. Сыр-бор еще не горел, как то дело было. Повадился к царской дочке Жуо. Ходит и ходит. А я тогда в солдатах службу царскую нес.

— Дедушка, а кто это Жуо?

— Жуо и есть Жуо. Стал Жуо к царской дочке подлетывать. Подлетит и пыхнет замуж зовет. А она не хочет. А он еще больше пыхает: пых да пых!