Детская библиотека. Том 21

Во мне — может быть, в последний раз! — прозвучала его немного грустная песенка, которую я так любил в детстве и о которой ни разу, ни разу еще не говорил вам.

Вот она:

Мокрой щекой, мокрым лицом
Вечер прижался к окошку.
Если страшно тебе, друг мой,
Спрячься в мою ладошку.
Если вдруг — печали толпой
И не с кем сказать словечка,
Вспомни, вспомни — ведь я с тобой,
Кликни меня. Кузнечика.

— Прощай, Зеленый Кузнечик!

И я повернул кольцо.

Часть V Возвращение и Ташинский тайник

Глава 53

Снова Вторая Перезвонная

Я повернул кольцо, и тут же мы очутились в комнате у Торопуна-Карапуна. Мы сидели на поленьях радом с печкой. А у меня в ушах звучал голосок Кузнечика и шепот сказки, медленная ее тишина и тайна сказки.

И вот перед нами последняя тайна моего детства.

— Давай посмотрим, — сказал я Торопуну-Карапуну, — что там осталось.

Мы развернули клеенку. Она вся пожелтела, скрючилась от дождя и мороза. Я с трудом отодрал черные, потрескавшиеся края. Вдруг что-то звякнуло, покатилось по полу. Торопун-Карапун поднял — на ладони у него лежала стреляная гильза.

— Это Вали Шевчука? — негромко спросил Торопун-Карапун.

— Да.

Пряжка со звездой. Его. Письма. Целая пачка писем, завернутых в газету того времени. Альбом для рисования. Мы открыли. И сразу увидели коней. Они вольно мчались среди травы, и гривы их развевались. Я листал страницы альбома, и прежнее возвращалось ко мне.

— Видишь — колодец. Здесь мы брали воду.

— В Ташине? — спросил Торопун-Карапун.

— Да. А это городок. С пригорка. Там — вон, вон — наша школа. А это овраг. Он весной весь желтый был и пушистый — ива цвела. Здесь мы находили гильзы, потому что за оврагом были стрельбища. Солдаты выучивались и уходили на фронт. А гильзы подбирали мы, мальчишки. Иногда мы находили патроны, бросали их в печку… Ну да, я тебе уже про это рассказывал. А это забор, здесь лошадь привязывали. А за забором начинался рынок… А вот, смотри, рисунки пошли цветные. Это отец прислал Вале краски.

— Танк, — сказал Торопун-Карапун. — Почему он весь перечеркнут?

— Отец Вали Шевчука не вернулся с войны. Не вернулся и мой отец.

Мы закрыли альбом. Сидели, ничего не говорили.

Потом Торопун-Карапун спросил:

— А Витя? Что стало с вашим другом Витей?

Глава 54

Последние письма

«Дорогой Витька!

Это что же ты молчишь, заставляешь отца беспокоиться? Я вышел из госпиталя. Воюю теперь на другом море. Дела здесь у нас горячие. Недавно высаживали десант и получилось так: катер к берегу никак не мог подойти — ведь причала не было. Солдат высаживать в воду нельзя — автоматные диски намокнут.

И тогда вызвались наши матросы. Двадцать самых рослых матросов спрыгнули в воду и встали по двое в ряд — устроили живой мост. А по спинам матросов стали высаживаться солдаты.

Ночь была как день от трассирующих пуль, от осветительных ракет — мы их называем люстрами: белые, они долго висели в воздухе. С грохотом рвались снаряды, поднимая фонтаны воды у самой береговой кромки. Противник вел непрерывный огонь. И с кораблей, которые прикрывали десант, через головы матросов летели сотни снарядов. Качались вода, земля и небо, а живой человеческий мост стоял.

Вот какие у нас дела, сынок!»

— А Витя? — спросил Торопун-Карапун. — Есть письмо от Вита?

— Да, вот Витино письмо!