Детская библиотека. Том 50

— Странно! — сказал Николай Филимонович, когда Генька и Оля наперебой рассказали ему о своем втором посещении старика Рокотова. — Даже очень…

Он задумался.

— Я свяжусь с органами МВД. Попрошу поднять их архивы. Если «кожаный» передал в ГПУ письма, значит, они должны храниться там, в «деле Рокотова»…

Он встал.

— Все запутывается, — негромко сказал он. — Мы считали Рокотова героем, а его подозревают в предательстве. Но почему? Мы не знаем. Зато мы знаем то, что еще никому неизвестно — правду о гибели Рокотова, о его мыслях перед смертью. Разве такой человек мог быть предателем? Нет!

Ребята редко видели Филимоныча таким взволнованным: он ходил из угла в угол учительской, теребя усы своей единственной рукой.

— А если мы уверены в Рокотове, — продолжал учитель, — значит, должны бороться за него, за его правду, что бы о нем ни говорили. И помните, судьба Рокотова имеет не только исторический интерес. И мы обязаны выяснить все это. Четко. До конца. Именно теперь — обязаны. Два человека кровно заинтересованы в результатах ваших поисков. И обмануть их ожидания вы не имеете права!..

* * *

Прошла неделя. Однажды после уроков Николай Филимонович подозвал Геньку. Они стояли в пустом коридоре, возле физкультурного зала.

— Я запросил архив бывшего ГПУ, — негромко сказал учитель. — Просил разыскать дело Михаила Рокотова. И вот вчера получил ответ: такого «дела» нет.

— Совсем?

— Совсем…

— Значит, утеряно?

— Нет, Геннадий, пойми меня хорошенько: такого «дела» нет и не было. Вовсе не было…

Николай Филимонович пристально глядел в глаза мальчика. Генька растерялся.

— Как же так? А «кожаный»?

Николай Филимонович пожал плечами.

— Ведь был же «кожаный»?! — не унимался Генька. — И письма он унес!

Николай Филимонович снова пожал плечами:

— Не знаю. Ничего не знаю. Был «кожаный», или это выдумка? Из редакции он или нет? И письма — где они?..

Глава 12

„НЕ СОВЕТУЮ”

Генька считал дни.

«Двенадцать прошло… Тринадцать… Пятнадцать…»

Порфирий Иванович велел прийти через месяц. Генька возмутился и, возвращаясь домой из архива, на все корки честил Порфирия Ивановича. Но потом успокоился и решил: «Пусть! И через месяц не пойду. Назло! Пройдет недель пять — вот тогда пойду. Пусть этот бюрократ не задается!».

Но прошло восемнадцать дней, девятнадцать, двадцать, и Генька почувствовал: дольше ждать прямо невмоготу. Может быть, там, в архиве, обнаружены удивительные, необычайно интересные документы о Михаиле Рокотове. Они уже найдены, лежат у этого занудливого Порфирия Ивановича, а он, Генька, ничего не знает. Проклятье!

«Дальше ждать просто глупо. Это ведь только так говорится — приди через месяц. А двадцать один день — это тоже, в общем, почти месяц».

Еще два дня он крепился. Потом сел на трамвай и поехал в архив. В вестибюле его опять остановила толстая, усатая тетка.

— Порфирь Иваныч! Туточки знова той гарний хлопчик до вас, — басом сообщила она по телефону, — А четой же не пропустыти?! Нехай иде…

Генька прошел в знакомый кабинет. Взглянув на Порфирия Ивановича, он чуть не прыснул: Геньке показалось, что он в самом деле видит ту вертикальную черту, которая делит лицо Порфирия Ивановича на две столь разные половины.

— Мы тут кое-что подобрали для ваших… э-э… следопытов, красных следопытов, — кисло усмехнувшись, сказал Порфирий Иванович. — Да… кое-что…

— Покажите! — нетерпеливо воскликнул Генька.

— Не спеши, мальчик. Архив… э-э… дело серьезное. У вас, у следопытов, есть кто-нибудь постарше тебя? А еще лучше — взрослый?

— Есть, — сказал Генька. — Учитель.

— Ну, вот. Пусть он и придет. А тебе, мальчик, я документов не покажу. Архив, мальчик, — дело серьезное…

— Но вы же обещали? — чуть не плача запротестовал Генька. — Я же и анкету заполнил! И отношение принес!

Порфирий Иванович развел руками:

— Не могу. Никак. Документы оказались такими… э-э… такими неожиданными, — он снова развел руками.

…Генька передал весь этот разговор Николаю Филимоновичу.

— Ладно, — сказал тот. — Съезжу. Послезавтра.

— Ой, что вы?! Надо сегодня! — взмолился Генька. — Ведь там какие-то неожиданные… Даже страшно…

Николай Филимонович задумался, заглянул в свою записную книжку.

— Ладно, — сказал он. — Вечером.

…В кабинете Порфирия Ивановича было очень тихо. Так тихо, что у посторонних уши словно ватой закладывало.

Николай Филимонович сидел за столом напротив Порфирия Ивановича. Перед учителем лежала папка с делом Михаила Рокотова. И, как всегда, оказавшись лицом к лицу с новыми материалами, Николай Филимонович напрягся, подобрался, словно приготовился к прыжку.

В такие минуты капитан Яров всегда вспоминал свою прежнюю специальность.