Детская библиотека. Том 91

Вот те на! Что же он такое говорит? Не осведомлен, видать.

— Так дуэль же миром кончилась, — пояснил Иван, надеясь, что на том все и разрешится.

— Милостивый государь! — отрезал Ушаков. — О том, что ваша дуэль кончилась миром, знаем только я, он (кивок в сторону Туманова) и ваши друзья по полку, а вот то, что ваш визави в тот же вечер был убит у себя в доме, знает вся Москва!

— Как?! — ужаснулся Ваня. — Убит?

— А что вы так испугались? — с издевкой произнес начальник Тайной канцелярии. — Не вы ли перед этим хотели ему кишки выпустить?

В эту минуту в камеру вошел офицер, что-то прошептал Туманову, отдал ему какой-то предмет и тут же вышел.

— Нашли, Ваша светлость! — радостно объявил Туманов и показал Ушакову окровавленные каминные щипцы. — Он в сарае их схоронил, на земле около колоды.

— Я?! — вскричал Иван.

И тут он все понял: что ему не поверят, что свидетелей у него нет, да он и сам точно не может сказать, что делал с того момента, как кинулся на Вожжова в гостиной. И что влип он так отчаянно — хуже уже и некуда!

В одном наш Иван был уверен твердо: ни при каких обстоятельствах он не способен был убить человека не в прямом поединке.

Глава 2, из которой мы узнаем, как отсечение головы может спасти осужденного от смерти

Ушаков прошелся по камере, оглядел щипцы и скомандовал:

— Приготовьте все!

— Ввести! — крикнул Туманов в приоткрытую дверь.

Тотчас солдаты втащили под руки парня, одетого, как и Самойлов, в солдатские штаны, сапоги и белую нательную рубаху. Лицо его было опущено и скрыто лохматыми космами, но мастью он тоже походил на Ивана. Да и роста был такого же. Его проволокли в соседнюю камеру, двери притворили, но не до конца, и было видно, как несчастного подвели к дыбе и начали привязывать.

Иван между тем совсем потерял голову и все твердил одно:

— Я не убивал. Не убивал. Не убивал я!

— Да знаю! — отрезал Ушаков. — Эх, молодой человек!..

— Как? — ошалел Самойлов от откровений начальника Тайной канцелярии. — А зачем же я. здесь?

— А как я могу поверить, что ты сказал правду, не подвергнув тебя допросу? Начинайте! — крикнул Андрей Иванович так, чтобы его было слышно в соседней комнате.

Иван разглядел в щель, что палач засучил рукава и взял кнут с железными шарами. Через мгновение воздух прорезал дикий крик пытаемого. Иван сжался, будто это по его спине полоснули. Ушаков наклонился над самым ухом и спросил:

— А теперь отвечай быстро, готов ли ты послужить Отечеству?

— Я присягу давал! — возмутился Самойлов.

— Считай, что ты ее заново даешь, будто только что родился!

— Но.

— Да пойми же ты, неспроста все это! Неужели тебе самому не хочется узнать, кто убил?

— Хочется!

— Так в чем же дело? Место твое сейчас здесь! Послужи России инкогнито, не бравируя орденами на груди, а стоя у самого изголовья короны да державу оберегая. Разве это не честь для настоящего героя, беззаветно любящего Родину? — и Ушаков крепко ткнул в спину Самойлова, как бы требуя тем самым от упрямца правильного ответа.

— Так я служу! — возразил наш герой, все еще не понимая, чего от него хотят.

— Да! Служу! — разозлился Андрей Иванович. — Что толку в твоем полку? Попойки да драки! А здесь, в Приказе, ты можешь по-настоящему встать на страже государства Российского!

Животные крики несчастного из соседней комнаты отзывались дрожью во всем теле, не давали собраться с мыслями. Иван с трудом осознавал, что происходит, и уже, кажется, согласен был на все.

— Что я должен сделать?

Ушаков переглянулся с Тумановым и подавил вздох облегчения.

— Вот и славно, — он прошел к маленькому оконцу, выходящему во двор каземата. — Встань подле меня да не высовывайся. А теперь посмотри, нет ли среди господ у ограды свидетелей вашей вчерашней ссоры с Фалинелли?

— Это по поводу маневра? — на всякий случай уточнил Иван.

Он вдруг понял, что каким-то чудом избежал дыбы, силы и разум начали к нему возвращаться.

— Да, именно, — раздраженно ответил Ушаков, которому казалось, что разум возвращается к нашему герою что-то уж очень медленно.

— Да, собственно, почти все и были. Лесток, и француз, и посол тот. А это кто? — не выдержав, спросил Самойлов шепотом и кивнул на дверь, из-за которой раздавались звериные вопли пытаемого.

— Вор, — уже мягче объяснил Андрей Иванович. — Но сейчас он нам сослужит службу.

С этими словами он дал знак палачу закончить экзекуцию и пошел к выходу. Иван понял, что следующая сцена будет разворачиваться уже во дворе, встал так, чтобы не быть различимым снаружи, и принялся наблюдать через окошко, что же произойдет.

А тем временем возле стен каземата толпа уже ожидала известий. Фалинелли был броской фигурой в политической игре, потому дело об убийстве его так нашумело в столице. Слух прошел, что злодей схвачен и Ушаков ведет допрос. Нечеловеческие крики, доносящиеся из равелина, были тому подтверждением. И придворным, и публике не терпелось узнать из первых рук, сознался ли преступник и какова будет кара.

Наконец Андрей Иванович вышел из каземата. Все обернулись к нему.