Детская книга

Олив Уэллвуд стала матриархом – не очень охотно. Она выстроила свою собственную благодушную картинку семейства, живущего в «Жабьей просеке», невинного и благоденствующего. Тут были сыновья и дочери, младенцы спеленутые, ползающие и нетвердо ходящие, дети, переживающие реальные и вымышленные приключения в лесах и на холмах. Веселые сборища у камина зимой, на лужайке летом, где старые и молодые общались, обсуждали разные вопросы – смеясь, серьезно или здраво. В кабинете скрипело упорное перо, Виолетта носила на почту бандероли с новыми рассказами, с почты приносили очень приятные чеки и восторженные письма читателей – и детей и взрослых. Все это было творением Олив, как и миры волшебных сказок и приключений, которые, однако, порою были для нее реальней завтрака или ванны. Лишь Олив и Виолетта знали, что оба мира созданы наперекор выгребным ямам, саже, грохочущим под землей ужасам и оседающей повсюду черной пыли. Леса, холмы, трава у дома, камин, конюшни были настоящей реальностью, существование которой поддерживалось неустанной изобретательностью и силой воли. В минуты слабости Олив видела свой сад сказочным дворцом, откуда принц или принцесса не должны выходить, иначе произойдет нечто ужасное. Они сидели в саду, обнесенном стеной, а снаружи рыскали и рычали мрачные гоблины. Она сама создала, написала этот мир с той же изобретательной силой, с которой сочиняла сказки.

Олив не могла представить себе, и не представляла, что кто-либо из обитателей сада, обнесенного стеной, захочет его покинуть или что-нибудь в нем изменить. Но ее сказки знали правду. И Олив приходилось на многое закрывать глаза, чтобы сохранять спокойствие и по-прежнему слышать уверенный скрип пера.

* * *

Почти одновременно с кончиной Виктории Олив выпустила книгу сказок, имевшую большой успех. В книгу вошла сказка про призраков и марионеток на Всемирной выставке, а также зловещая и затейливая история про «Человечков в домике в домике», о том, как девочка запирает крохотных человечков в кукольном домике, а потом сама попадает в плен к ребенку-великану.

Популярный журнал прислал молодую женщину с фотографом, чтобы взять интервью. Фотограф заставил миссис Уэллвуд надеть бархатное платье и позировать у камина в кресле-качалке, делая вид, что она читает младшим: Филлис, которой теперь было четырнадцать лет, и Гедде, которой исполнилось одиннадцать, в платьях-халатах и черных чулках, с блестящими распущенными волосами на плечах – у Филлис светлыми, у Гедды черными; девятилетнему Флориану, семилетнему Робину и пятилетнему Гарри в матросках. Виолетта разносила какао и печенье и на снимке не фигурировала. Журналистка Луиза Кэтчпол благоговейно писала о блестящих головках слушателей, принимая нужный тон: «Тишина стояла такая, что слышно было бы, как мышь пробежала или жук пролетел». Она спросила каждого из детей, какую сказку он любит больше всего, и слегка растерялась, услышав ответы. Олив пришлось объяснить, что у каждого из детей есть своя личная сказка с продолжением, которая записывается в специально оформленную книгу и хранится в шкафу за стеклом. Луиза Кэтчпол сочла эту идею очаровательной и попросила разрешения взглянуть на книги. Фотограф сфотографировал книжный шкаф и по-разному украшенные обложки индивидуальных сказок. Мисс Кэтчпол сказала детям, что они, должно быть, чувствуют себя очень-очень особенными оттого, что у каждого из них есть своя особенная сказка. Филлис серьезно ответила, что да, они чувствуют себя особенными, еще бы.

Интервью с фотографиями вышло под заголовком «Матушка-Гусыня наших дней». В статье упоминались уверенное материнское спокойствие миссис Уэллвуд, ее выразительный голос, вплетающий в сказки тайну, трепет и опасность при мерцающем свете камелька, в пламени которого играют сказочные твари. Далее мисс Кэтчпол писала, что миссис Уэллвуд твердо убеждена: игра воображения не менее важна в образовании детей, чем глаголы и треугольники. Семья миссис Уэллвуд гораздо шире, чем кружок прелестных детишек, собравшихся вокруг нее; в каждой семье, обеспеченной или бедной, покупающей книги или берущей их почитать, найдутся ее благодарные дети. Люди нашего века, заявляла мисс Кэтчпол, не расстаются с детством, в отличие от серьезных викторианцев. Детские сказки, в том числе сказки миссис Уэллвуд, с удовольствием читают и обсуждают и дети, и взрослые. В каждом энергичном взрослом сидит жадный до жизни ребенок, и миссис Уэллвуд умеет обратиться к этому ребенку, заворожить его, как и свое собственное внутреннее дитя.

Человечки в домике в домике