Детская книга для девочек

Геля отдала ему деньги и устроилась на красном бархатном сиденье.

Извозчик честно подгонял свою рыжую лошадку, через несколько минут они уже мчались по Красной площади к Солянке.

У Подколокольного Геля выскочила из пролетки почти еще на ходу и побежала к свиньинскому дому. На этот раз проклятая дверь не смогла задержать ее надолго — девочка так врезала по ней плечом, что, влетев в шалман, едва удержалась на ногах.

Щур сидел за столом и при неверном свете огарка читал учебник арифметики. Услышав шум, поднял голову, угрожающе сузил глаза.

— Снова-здорово, Гадюка Васильевна. Все неймется вам? — Мальчишка отодвинул табурет и, сжав кулаки, стал наступать на Гелю. — Ну, лады. Пеняйте на себя.

— Делай, что хочешь, — задыхаясь, ответила девочка, — только вот что… Эта твоя распрекрасная бабулечка отнесла малышку… — Геля осеклась, закрыла глаза, чтобы сосредоточиться, и прижала ко лбу ладонь, — я не знаю куда. Там, около Арбата, улица такая, почти как Хитровка… И там был один дом… И бандит еще, тот самый, Дроссель, — она говорила все быстрее, чтобы успеть до того, как Щур ее ударит. — А потом старуха и говорит: «Калиныч здесь? Я ему гостинец принесла», и мне стало страшно. Понимаешь, дом тот не похож на приют, и я испугалась, и решила у тебя спросить. Извозчик вот подвернулся, а так я все бежала, потому что очень страшно было… Скажи мне, что все хорошо, что ребеночку ничего не сделают, и можешь меня стукнуть, но, знаешь, я ведь тоже тогда тебя ударю. Ну, то есть попробую…

Геля выдохлась, но удара так и не последовало. Она открыла глаза и увидела, что Щур запустил руку в кожаную мошну, лежащую на столе, достал оттуда несколько мятых ассигнаций, а еще щедрой рукой выгреб горсть медяков и сыпанул себе в карман.

Потом обернулся к ней. Брови паренька были сосредоточенно насуплены, взгляд отсутствующий.

— Извозчик — это дело. Пошли, — бросил он, задул свечу, бесцеремонно вытолкал Гелю на лестницу и заспешил вниз.

— Ты туда поедешь? — спросила девочка на бегу.

— Да. А вы домой ступайте.

— Я с тобой.

Щур, видимо, собирался возразить, но, посмотрев на Гелю, раздумал, и они молча, рука об руку, побежали к Солянке.

Извозчика удалось найти почти сразу.

— До Проточного, и чтоб побыстрее! — хмуро скомандовал Щур, но извозчик только издевательски осклабился.

— Энто что ж, хитровские баре-господа к смоленским с визитом намылились? А ну пшел отседова, школота, покамест я тебя кнутом не приголубил! Ишь, побыстрей ему!

— Ну, лады, — сказал Щур, достал рубль из кармана и покрутил перед носом у дядьки. — Мы с господином Целковым не гордые. Кого посговорчивей спросим.

— Э, погоди! Отвезу я. Только деньги вперед, а то знаю я вас, — буркнул извозчик.

— Уговор — лошадь не жалей. Спешим мы сильно, — сказал Щур, вручая вознице обещанный рубль.

— Не боись, шкет. Как плотишь, так и возим. — Дядька дождался, пока Щур с Гелей влезут в коляску, и свистнул лошади: — И-эх, наддай, Ласточка!

Коляска дернулась, и Ласточка, выбрасывая вперед мощные передние ноги, помчала их к Лубянке.

— Почему ты мне поверил? — чуть погодя, спросила у мальчишки Геля.

— А откудова бы вам про Калиныча знать? Про него и наши с оглядкой шепчутся…

— А кто такой этот Калиныч?

— Упырь он распоследний, вот кто, — неохотно ответил Щур. — Держит нищенскую артель, да непростую. Сплошь калеки убогие. Только детишкам, кто с изъяном, завсегда больше подают. Вот Калиныч и скупает ребятню малолетнюю у всяких, кому лишний рот не прокормить. Да и крадет, ежели случай подвернется. А после уродует по-всякому.

— Ужас, — ахнула Геля. — Это что же, они вроде компрачикосов, как у Гюго?

Лишенная интернета и телевизора, она была просто вынуждена прочесть несколько романов из книжного шкафа Аглаи Тихоновны. И вот теперь ужасные выдумки француза обернулись реальностью в Москве!

— Не знаю, что за гюго такое, но ежели бабка Калинычу ребятенка продала, я ей самолично компрачикосов наваляю! Не погляжу, что старая. Горло вырву.

— Горазд ты грозиться, — не сдержалась девочка. — То меня обещал избить, теперь вот вдруг бабулю дорогую.

Извозчик честно гнал свою Ласточку, так что коляску мотало из стороны в сторону.

— За руку держитесь, а то выкинет еще, — Щур вздохнул и сам просунул Гелину ладонь под свой локоть. — Простите, Аполлинария Васильевна, что не стал вас слухать. Вся душа от ваших слов перевернулась. Бабка — единственная моя сродственница, а ежели брешет она, остаюсь я круглым сиротой. А сиротой я уже был, паскудное это дело… Вот и не сдюжил.

— Ладно, проехали, — кивнула Геля, глядя в сторону, — у меня папа точно так же. Сначала орет, а после разбирается.

— Приехали, баре-господа, вот он, Проточный, — объявил извозчик. — До каких хоромов прикажете доставить? До Волчатника али, может, до Аржановой крепости?

— Тута сойдем. — Щур спрыгнул на землю, подал Геле руку. Едва девочка покинула коляску, извозчик хлестнул лошадку и был таков. Видимо, этот Проточный имел столь же милую репутацию, как Хитровка.

Глава 29

У самого дома Геля шепнула:

— Осторожно! Тут у них специальный бандит стоит. На этом… на шухере, вот!