Детская книга для девочек

Пару раз свернув, беглецы выскочили куда-то, где невыносимо пахло кошками и кислой капустой. Щур распахнул покосившуюся дверь и резко отпихнул Гелю в сторону.

В дверном проеме стоял человек:

— Что за хипеж, браток? Облава?

Щур вместо ответа боднул его головой в живот. Человек согнулся пополам, а мальчишка, подхватив Гелю, бросился бежать по улице.

Позади слышались какие-то крики, но они мчались со всех ног, не пытаясь спрятаться, — малышка на руках у Гели орала как резаная. Выбежали на широкую, хорошо освещенную улицу — у обочины стояло несколько пролеток.

— До Солянки за целковый! — на бегу выкрикнул Щур.

— Давай ко мне! — самый расторопный из возниц махнул им рукой, а остальные снова задремали на козлах.

Щур подсадил Гелю с ребенком в коляску и оглянулся. Но их уже никто не преследовал.

Когда поехали, отобрал орущую малышку, стал укачивать:

— Ну, котечка моя, будет плакать! Ах ты, котечка-коток, котя — серенький хвосток, баю-бай, баю-бай, спи, котена, засыпай…

Геля, однако, была не расположена к пению.

Придвинувшись к Щуру поближе, зашипела ему на ухо:

— Что ты натворил? Какие рогатки? У этой Павловской в полиции кум! Да она тебя со свету сживет, если только эти тролли до тебя раньше не доберутся…

— Пошел котик во лесок, нашел котик поясок, — продолжал напевать Щур. Только когда малышка пригрелась и затихла, обернулся к Геле:

— Чего за тролли еще?

— Ну… это такие упыри, — подумав, объяснила она.

— И как же было дите там кинуть? С упырями? Чтоб ему ноги повывернули? Слыхали, как этот благодетель хвалился, — один из пяти ребят у него выживает. — Щур сжал челюсти так, что желваки заиграли. — Сам ее в Воспитательный дом подкину. Там тоже один из пяти выживает, так хоть нарочно не калечат.

Геля приподнялась, похлопала извозчика по спине.

— Будьте добры, отвезите нас на Чистопрудный бульвар.

— Ваша воля, — пожал плечами дядька.

— Раз она подкидыш, не все ли равно, куда ее подкидывать? — сказала Щуру, который вопросительно поднял брови. — Я знаю одну женщину. У нее муж умер и дочка. Она строгая, но очень, очень добрая.

— Можно, — поразмыслив, кивнул Щур. — Ежели оставить не захочет, так все одно в Воспитательный дом снесет. Так на так выходит.

Ехали на этот раз неспешно, Щур все напевал колыбельные, и Геля стала задремывать — от приятного покачивания, мелькающих огоньков и тихого, хрипловатого голоса:

— Мурка, не гляди, там сыч
На подушке вышит.
Мурка, серый, не мурлычь,
Бабушка услышит…

— А про налетчиков-то ваших тоже разъяснилось, — внезапно сказал Щур, и Гелин сон раскололся, как зеркало.

— А? — тупо переспросила она, стряхивая остатки дремы.

— Ну, налетчики. Те, что Вильгельмовичу наваляли. Помните — Маз, Дроссель? Я ж говорил, что не наши. Калиныча это псы. Видать, бабка их подговорила вас пугнуть, от Хитровки отвадить. А не вышло. Ох, и упертая вы! — Щур, улыбаясь, покачал головой.

— Ну да, — сонно кивнула Геля. И встрепенулась: — А что же ты теперь будешь делать? Вдруг они и до тебя доберутся?

— Ништо. Мы с Вильгельмовичем им добиралки-то пообрываем, — свирепо произнес Щур. — Не верите? Вильгельмович — он только с виду хлипкий. А по своей человеческой натуре — кремень. И товарищ хороший, каких поискать… Я к нему жить уйду, давно зовет. Только сперва мелюзге скажу, чтоб разбегались, а то, не приведи господь, бабка их по одному к Калинычу перетаскает.

— В полицию ее надо! — решительно заявила Геля. — Чтобы никому больше не могла навредить!

— Про полицию забудьте, — скривился Щур, — нету у вас супротив нее доказательствов. Статская советница — это вам не кот начхал. Ваше слово против ейного — пустой брех, ни шиша не стоит.

Геля подумала и была вынуждена согласиться.

— А Калиныч? Неужели так и будет калечить детей?

— Дак его сто раз ловили, а пришить ни черта не могут. Даже в газете прописывали. Сам видал — возбудить, мол, уголовное дело по обвинению в сознательном калечении детей крайне сложно.

— Так что же, все напрасно? — поникла девочка.

— Как так — напрасно? Советница пакостить покуда не посмеет, нет резону ей светиться. Да дите еще у них вырвали! Глядишь, пристроим в хорошее место — будет жить. Разве ж плохо?

— Хорошо, — улыбнулась Геля. — Дяденька извозчик, остановите, пожалуйста, у электротеатра!

Замешавшись в толпу, валившую с последнего киносеанса, двинулись по бульвару.

Железные ворота были заперты, и Геля посетовала:

— Эх, с другой стороны надо было заходить. Там калитка…

— Вы чего, сюда хотели деваху подкинуть? — удивился Щур. — А не рановато ей в гимназию?

— В самый раз. Пойдем.

Пришлось идти назад, до переулка. Геля боялась, что малышка проснется и снова начнет плакать, но обошлось. Калитка закрытого учебного заведения, по счастью, оказалась открытой.

— Видишь — там крыльцо? Это квартира начальницы гимназии, — шепотом сказала Геля.

Щур кивнул:

— Я мигом, — крадучись, пробежал через двор, положил младенца на крыльцо, несколько раз провернул звонок и бросился обратно — к на редкость полезным кустам сирени, которые, как нарочно, были растыканы по всей Москве.