Детская книга для девочек

Все равно, надо выбираться отсюда. Вопрос: как? Цепь держит крепко. Может, покричать? Геля прислушалась. В подвале было тихо, очень тихо. С улицы не доносилось ни звука, значит, стены толстые, и орать бесполезно. К тому же рассеянный серенький свет в окошке померк, и подвал погрузился в непроглядный мрак. Геля едва успела удивиться тому, как резко наступила ночь, а комочек тьмы уже оттолкнулся от окна, спрыгнул в песок и, жалобно мяукая, заковылял к ней.

– Силы Зла! Миленькие, хорошенькие, вы живы! – Забыв обо всем, Геля рванулась кошке навстречу, но тут же, вскрикнув, упала на бок – цепь была довольно короткой и больно вывернула ей руки.

Девочка села, отплевываясь. Кошка забралась к ней на колени, свернулась калачиком и удовлетворенно замурлыкала.

– Как же ты меня нашла? Как же ты нашла меня, дурочка? – растроганно лепетала Геля. – Тебе нельзя здесь, уходи!

Где-то сверху снова то ли скрипнуло, то ли стукнуло. Павловская возвращается!

Геля бысто поползла обратно и скорчилась у стены, стараясь по возможности спрятать зверька от посторонних глаз.

Чиркнула и зашипела спичка, потом кто-то тихо чертыхнулся.

Геля не поверила своим ушам, но через мгновение спичка вспыхнула у нее под самым носом, и она увидела Щура.

– Живая! Святые угодники, живая! – Он обнял ее, крепко обхватив затылок и плечи.

– Ты?! Ты как здесь?

– Так эта зараза привела! – Щур снова зажег спичку, потянулся погладить кошку, но зверек, почти не меняя позы, молниеносно тяпнул его за палец. – Вот ведь характер! – рассмеялся мальчишка, отдергивая руку.

Спичка погасла. Щур с чем-то возился в темноте, звенел цепью, ощупывал замок и тараторил:

– Я на Сретенском сидел, вас дожидался. Вдруг гляжу – она, забава ваша, да вся какая-то драная, мятая, на лапу переднюю припадает. Ну, думаю, обратно сбегла, да еще собаке в зубы попала. Надо словить. А то ведь забежит куда и сдохнет. А вы ж слезами обливаться будете. Вот и побег за ней. – Щур скрипнул зубами и закряхтел, пытаясь растянуть виток цепи на Гелином запястье. – А она – от меня… Так и протанцевали… Сперва по Рождественскому, после – по Петровскому… Я за ней, она от меня… Уж я и шагу прибавлял, и рысцой, и галопом – а она как смеется. Бегит и бегит себе. Никитский пробежали, Арбатскую площадь, в каком-то переулке грохнулся, колено вон расшиб. Только когда уж она в Проточный завернула, я смекнул – дело нечисто. И уж не пужал ее, тихохонько следом крался…

Щур замолчал, зашарил руками по песку. Чтобы только услышать его голос, Геля спросила:

– Так мы в том доме, у Калиныча?

– Не. Старый флигель это, на Курочкиной Земле. Место глухое. – Парнишка отряхнул руки и вдруг запустил пальцы в Гелины волосы, бормоча: – Шпилечку бы мне, махонькую шпилечку, я бы в момент замок этот разъяснил.

– Нет у меня шпилек. Только бантики, – виновато сказала девочка.

– Бантики… Горе ты мое. – Щур на минутку прижал ее к себе, горячо заговорил: – Ты вот что. Ты не дрейфь. Я щас выскочу отседа на одну минуточку. Гвоздь пошукаю или еще чего. Вернусь и заберу тебя. Замок плевый, видимость одна. Тут все тихо, охраны нету, так что ты не дрейфь. Я быстро обернусь. Одна нога здесь – другая там. Поняла?

Геля ничего не ответила, даже не кивнула. Она сидела, уткнувшись носом в его плечо, и тихо плакала. Конечно, как честный человек, супергерой и хороший товарищ, она должна была сказать – уходи отсюда поскорее! Спасайся! Эти упыри хотят поймать тебя и убить. Павловская может вернуться с минуты на минуту. Беги!

Но ей-то хотелось зареветь во весь голос и закричать:

– Не уходи! Спаси меня, пожалуйста, не бросай здесь одну! Мне так страшно!

Но для первого варианта у нее не хватало смелости, а для второго – подлости. Вот она и ревела.

– Ну, не плачь, не рви мне сердце. – Щур погладил ее по голове. – Больше тебя никто не обидит. Никогда. Я убью, если кто обидит. Ну, все, пошел. Поспешать нам надо, мало ли что. Не бойся.

– Щур. Они хотят и тебя поймать, – через силу произнесла Геля. – Павловская грозилась.

– Да где ж этим косоруким меня поймать! – рассмеялся мальчишка и снова присел рядом с ней. – Не бойся, не дамся им. И тебя выручу, будь спокойна. А Щуром меня больше не зови. Щур в шалмане остался. А я – Игнат. Так чего, будем знакомы, барышня хорошая?

– Будем знакомы. – Геля слабо улыбнулась, а потом закрыла глаза, чтобы не видеть, как он уходит.

В подвале стало тихо. Так тихо, что тишина зазвенела в ушах роем погибельной, болотной мошкары, и девочку постепенно начала охватывать паника.