Детская площадка

– Интересно, она будет похожа на отца? Несмотря ни на что, я хочу послать ему копию снимка.

Мелисса ошарашенно смотрит на девушку.

– Конечно, решать тебе, но я бы сто раз подумала. Пол сейчас на свободе. Если он тебя избивал, это может повториться.

– Пол?

– Не забывай, он вышел из тюрьмы, пусть и на время. Ко мне ему приближаться запрещено, но он может добраться до тебя.

Лина, недоумевая, поднимает взгляд.

– Он никогда меня не бил.

– Пол тебя насиловал, – мягко говорит Мелисса. – Узнав, что он отец твоего ребенка…

– Он меня не насиловал. Никто не насиловал, – качает головой Лина, удивленно подняв черные брови. – Отец моего ребенка не он, а Хассан.

Настала очередь Мелиссы застыть от удивления.

– Я думала, ты рассталась с ним еще прошлой осенью. Когда я в первый раз обнаружила тебя в кладовке, ты сказала…

– Я и вправду с ним рассталась – по крайней мере, так мне казалось. Тогда я только что узнала, что беременна. Хассан хотел, чтобы я сделала аборт. Вот почему я так расстроилась. Я сказала ему, что между нами все кончено.

Мелисса присаживается на каменный парапет у окружающей монастырь колоннады. Ее ноги дрожат. Лина садится рядом.

– Хассан продолжал меня донимать, – говорит она. – По выходным подкарауливал у выхода из дома, иногда врывался внутрь вслед за мной. Потом начинал меня бить, словно наказывал за то, что я забеременела. Говорил, что если я кому-нибудь проболтаюсь, он сообщит властям, что у меня нет разрешения на работу. Помните то утро, когда вы во второй раз обнаружили меня на кухне? – Лина умолкает.

Мелисса кивает. Она прекрасно помнит то утро: спящую в кладовке Лину, ее лицо в синяках, округлившийся живот. Именно тогда она окончательно поняла, что должна уйти от мужа.

– Хассан снова пробрался в дом. Он ударил меня, – продолжает Лина. – И ударил бы еще, но услышал шум наверху и сбежал. Я спряталась в кладовке на случай, если он вернется.

Мелисса обнимает девушку. Еще не придя в себя после жутких побоев Пола, она по ошибке решила, что тот напал и на Лину. Слова девушки очень похожи на правду, хотя та сообщила не так уж много. Вряд ли в то время у нее были контакты с Полом.

– Карен объяснила мне, что некоторым мужчинам нравится издеваться над своими беременными подружками. Она сказала, что для меня это могло очень плохо закончиться. Вы меня спасли. – Лина осторожно касается руки Мелиссы. – Хассан сейчас в Сирии, – тихо продолжает она. – Пишет, что все еще любит меня.

– Лина, ты ему веришь?

Девушка качает головой.

– Он меня бил, – просто отвечает она. – Это не любовь.

Мелисса кивает, поднимается на ноги и помогает встать Лине. Та не выпускает из рук снимок. Мелисса любуется нежностью, которой лучится лицо девушки, когда она смотрит на первое фото своего ребенка. «Ты умнее, чем я в свое время, – думает Мелисса, – ты куда быстрее разобралась, что к чему. То, что говорит Хассан, вовсе не любовь, ее там даже близко нет. Любовь – это чувство к ребенку, которого ты носишь под сердцем. Оно выдержит любые испытания. Ты скоро это узнаешь, а пока делаешь лишь первый шаг по стезе любви».

Они берутся за руки и выходят из деревянных ворот монастыря на яркий солнечный свет.

Глава 20. Декабрь

Ева

Ева собирает шалфей в оранжерее. Ей хочется побыть одной. В доме, как всегда по воскресеньям, слишком шумно. Мелли говорит, что сбылось желание Жана-Клода. Он хотел, чтобы дом был полон людей. Сейчас тут четыре женщины и пятеро детей. Время от времени Грейс уезжает в Лондон, чтобы встречаться со своим адвокатом. Если после нападения прошло много времени, доказать его нелегко, но Грейс, по счастью, сохранила образец ДНК, а если она чего-то хочет, то обязательно добьется своего.

Ева слышит, как Чарли зовет Блейка. Тот откликается. Поппи кричит, чтобы они оба заткнулись и не мешали ей делать уроки. В подобной ситуации Соррель обычно говорит Ною, чтобы тот не переживал, что в семье всегда так шумят. Чарли и Соррель ходят в школу в Брод-Чолк, а Поппи и Блейк ездят на автобусе в Солсбери.

– По будням здесь тише, – шепчет Ева спящему на ее руках младенцу.

От темно-зеленых листьев шалфея пахнет Грецией. Ева разминает пальцами один из них и подносит к носику ребенка.

– Твоя мама спит, она очень устала. Ты всю ночь не давала ей уснуть своими выкрутасами.

В ворота въезжает машина и медленно движется к дому. Ева удивлена: они никого не ждут. Машина останавливается, двое мужчин выходят из нее и шагают к входной двери. Еву они не заметили. У того, что повыше, размашистая походка человека, проводящего много времени на свежем воздухе, и обветренное лицо, которое она видела рядом почти всю жизнь. Как и следовало ожидать, он с интересом оглядывает территорию. Другой мужчина пониже ростом, его лицо очень загорело, седоватые волосы падают на воротник. Еве, конечно, он тоже знаком. Она наклоняется, чтобы нарвать еще шалфея, его теперь понадобится больше.

Младенец чихает.

Ева слышит, как Грейс зовет детей, и заходит в дом.

Эпилог