Детская площадка

Время обсуждать ее роман давно прошло. Ева сомневается, что он волнует Эрика. Связывающая их ниточка настолько истончилась, что, если и оборвется, никто из них не заметит. Возможно, она уже оборвалась.

Грейс

Письма Мартина адресованы всем троим. Грейс читает их вслух за ужином.

– «…переполненная аудитория. Слушают так, словно от этого зависит их жизнь. По вечерам я хожу в парк, чтобы писать. Маленькие обезьянки на деревьях пытаются стащить мои сэндвичи, они напоминают мне Чарли».

– Так нечестно! – взрывается Чарли. – Почему ему можно в отпуск, а нам нет?

– Это не отпуск, – напоминает ей Грейс. – Папа преподает и зарабатывает для нас деньги.

– Он наблюдает за зверюшками. У него пикники в парке.

Грейс смотрит на обиженное лицо Чарли. Сейчас дети могли быть с отцом, глядеть на обезьянок, подставлять лица горячему солнцу и вдыхать запахи Африки. Если бы все было по-другому, если бы Мартин повел себя иначе.

– Мы тоже можем устраивать пикники в парке.

– Только мы? – спрашивает Блейк.

– Если хочешь, – обрадовавшись, отвечает Грейс.

– Не-а.

В квартире беспорядок. Они убирают ее вместе, Грейс старается ничего не подчищать, когда дети ложатся спать. В супермаркете ей дали должность менеджера на полставки. Обедает она дома, а потом пишет за одним столом с детьми, когда те делают уроки.

– Что случилось с Эшем?

Грейс сидит рядом с Чарли, которая читает в постели, и поправляет упавшие на ее лоб волосы. Теперь ей разрешается делать это только перед сном.

– Он утонул, ты же знаешь. Это жуткий несчастный случай.

– Все так говорят, но неизвестно, правда ли это.

– Возможно, все было немного иначе. – Грейс выключает ночник у кровати.

– Иззи говорит, что это мог сделать ее отец.

– Что?

– Она просила не болтать. Она вспомнила, что накануне вечером Пол очень разозлился на Эша и уехал пораньше на другой день. А потом Эша нашли. Так что он мог. – Чарли шумно вздыхает.

– А кому она все это рассказала?

– Мне и Блейку.

Поцеловав Чарли на ночь, Грейс выходит на балкон и стоит, любуясь закатом. На небе ни облачка. Уже апрель. Скоро начнется еще одно долгое и жаркое лондонское лето. Мартин написал, как купался в водохранилище Кариба и видел на сафари слонов. Чарли Грейс об этом не рассказала.

Пола допрашивали по поводу гибели Эша семь месяцев назад, а потом еще раз. Полицейские полностью уверены, что произошел несчастный случай. Надо будет попросить Чарли не повторять слова Иззи при Поппи, Соррель и Еве, чтобы лишний раз не бередить их раны. Грейс ждет, пока скроется солнце, и в сумерках южного Лондона зажгутся фонари. На парковке внизу никого. Смотрительница дома не солгала, банда подростков испарилась. В пяти тысячах миль отсюда, в Зимбабве, уже ночь. Там темнеет внезапно, без долгих сумерек, которые она успела полюбить в Англии. Грейс покидает балкон, плотно закрывает за собой дверь и садится писать.

Мелисса

Пол наклоняется над столом в комнате для свиданий и хриплым голосом спрашивает:

– Как там Соррель?

Мелисса глядит на него, не веря своим ушам. Его адвокат сказала, что он хочет сообщить нечто важное. Он повторял эту просьбу много раз, и Мелисса наконец согласилась на встречу. В последний раз. Возможно, это очередная уловка. Зачем ему расспрашивать о малышке, которую он оставил умирать? Мелисса молча качает головой.

– Память еще не вернулась?

Мелисса не отвечает.

– Ладно. А как Иззи?

Мелисса поджимает губы. Он, наверное, спятил, если думает, что после всех издевательств она станет отчитываться перед ним о состоянии дочери. Возможно, так оно и есть, некоторые сходят с ума в тюрьме. Его шею опоясывает глубокая багровая полоса.

– Один заключенный стащил из мастерской кусок проволоки, – объясняет Пол, перехватив ее взгляд. – Думал, не выживу. Так вот, насчет Иззи. Я беспокоюсь о ней, очень. Она лечится у психотерапевта?

Пары вокруг них сближают лица и прикасаются друг к другу. Два одинаково одетых мальчика с уложенными гелем волосами воюют из-за пачки чипсов, пока их родители перешептываются, держась за руки. Пара рядом молчит. Девушка зевает, ей явно наскучило. Вероятно, она тоже здесь в последний раз. В волосах Пола все больше седины. Мелисса прежде думала, что поседение от стресса – всего лишь эффектный оборот речи. Кожа на руках Пола грубая, ногти обкусаны и изломаны. На предплечьях наплывающие один на другой синяки, старые и посвежее. Совсем как те, что он ставил Мелиссе.

– Послушай, Пол. – Она смотрит ему в глаза так, как раньше никогда не смела, даже в самом начале их семейной жизни. – Ты раз и навсегда потерял право расспрашивать о дочери. Пожалуйста, скажи адвокату, чтобы она больше нас не беспокоила.

Пол подается вперед, но Мелисса и не думает отступать. Если это игра, она ее не проиграет. Его лицо напрягается и покрывается темно-красными пятнами.