Детские странствия

- Известно дело, для неграмотного пария в деревне одна дорога - либо в пастухи, как Игнашка, до старости лет, либо в поле с сохой, а не хочешь - в бурлаки иди, вшей корми, - заговорил отец, и его все дружно поддержали: беседа пошла живей.

Расходясь, мужики впервые прощались со мной за руку, как со взрослым.

Потом стали приходить бабы с подарками на дорогу.

Кто принес шаньгу, кто яичко, кто ломоть хлеба - каждый по своему достатку.

Старуха Ефимья начала причитать:

- Куда вы его, малого, отправляете одного в чужу-дальнюю сторонушку!

- Что ты, Ефимья, бог с тобой! Ведь парень идет учиться на казенные харчи, - остановил ее о ген.

На другой день рано утром я надел на спину мешок, все на минутку присели; поднявшись, стали молиться. После молитвы я поклонился в ноги отцу, матери и дяде Михайле. Каждый из них благословил меня и пожелал благополучия в долгом пути.

За околицу деревни меня провожала вся семья, окруженная толпой спировских баб и ребят. Мои старые товарищи, Степка и Андрюшка, которые когда-то вместе со мной потели над букварем, и Федька, первым из нас постигший грамоту, давно уже бросили ученье и теперь работали в поле наравне со взрослыми, ходили за сохой. Прощаясь, они говорили мне:

- Ты, Васька, хоть у тебя и фуражка с малиновым околышем, гляди, пока не задирай нос перед мужиками, рано еще тебе!

Я клялся им, что никогда не буду задирать нос, но они не верили:

- Ври больше! Наденешь рубаху со светлыми пуговицами да пояс с бляхой, так сразу станешь задаваться!

Бабы смотрели на меня жалостливо, со слезами на глазах спрашивали:

- Чай, робеешь, малый, один идти в такую дальнюю дорогу?

- Чего мне робеть? Васька Потапов, озеряк наш, тоже пошел. У нас с ним одна дорога, - отвечал я.

Мать обнимала меня, пока отец не махнул рукой:

- Ладно, хватит! Ну, Васька, в добрый путь!

Десятки рук махали мне, а потом провожавших заслонили росшие у дороги кусты. А вот и крыши спировских изб скрылись за вершинами берез.

«С ПРИБЫТИЕМ ПОСПЕШИТЕ»

С мешком за плечами, с палкой в руке бодро шагал я по дороге, уходившей в даль полей, прикрытых осенним туманом.

В первый день идти было легко и весело… Дорога шла берегом Онеги. Часто встречались деревни. Я сравнивал их с нашей Спировой - лучше или хуже тут избы. Интересно было сравнить и пастбища, в которых я уже понимал толк.

В одной деревне я остановился у колодца, достал из мешка краюху хлеба, отрезал ломоть, густо посолил его и стал есть, запивая водой. Подошла баба с ведрами, поглядела на мою приметную фуражку, спросила, откуда, чей и куда иду.

- Из Спировой в Пудогу, тетушка, учиться, - ответил я.

- Чего это нынче ребята в Пудогу потянулись? - удивилась она. - Второй ты уже идешь. На прошлой неделе один малый тоже прошел в город учиться.

- Не иначе, как мой товарищ Васька Потапов с озера! - обрадовался я. - Может, еще до Пудоги догоню.

- Путь далекий - может, и догонишь.

Я зашагал быстрее. И в каждой деревне узнавал, не проходил ли тут по пути в Пудож такой же, как я, паренек с котомкой.

Некоторые в ответ спрашивали:

- Звать как? Не Вася ли? - И потом говорили: - Ну как же - проходил! Такой же, как ты, только побойчее. Карты рисует за яичко али что еще.

Прошагав до наступления темноты верст тридцать, я попросился на ночлег к одной хозяйке, и та, узнав, что я иду учиться в город, поставила на стол горшок молока и утром еще дала покушать.

На второй день Онега осталась в стороне, и дорога пошла по берегу реки Кены.

Кена оказалась совсем не похожей на Онегу: вода темная, течение тихое, берега низкие, травянистые. И места тут уже иные: деревни поменьше и от деревни до деревни подальше. Жили здесь староверы, люди малоприветливые, особенно старухи.

- Бабушка, дай ковшик воды напиться, - попросил я одну бабку.

- Ступай мимо, у других погань посуду! - ответила она.

В другие избы я не пошел; свернул к Кене, попил темной речной воды и зашагал дальше погрустневший. Хотелось спросить про Потапова, но чего разговаривать с людьми, если они даже воды не дают попить!

Одиноким почувствовал я себя. Но вскоре встретились добрые люди.

Близ дороги народ убирал хлеб.

- Куда, парень, шагаешь?

- В Пудогу.

- Далек путь! Садись с нами перекусить.

Гороховая похлебка, хлеб с луком и квасом - лучшего угощения в дороге и не надо!

- Значит, в Пудогу учиться? Проходил тут один паренек, тоже звать Васькой. Сказывал, что его товарищ пойдет следом.

И дальше я шел уже повеселевший, и деревни на пути будто приветливей стали.

Вскоре дорога вышла к Кенозеру, на берегу которого, окруженная высокими соснами, стояла деревня. Такого широкого озера я еще не видел: можно было подумать, что земля здесь кончается. Только приглядевшись, я заметил темную полоску другого берега. Где-то там, еще далеко-далеко, - Пудож.

Перевоза тут не было. Кто хотел попасть на тот берег, должен был или идти в обход озера, или искать лодку и договариваться с ее хозяином. Но мне повезло: когда я пришел к озеру, один рыбак уже сталкивал лодку на воду, и тут же, возле лодки, стояла девушка с вещами - пассажирка.