Детский дом

Его окружили, смотрели с одобрительным любопытством, покоренные простотой и силой, которые так привлекают ребят.　

— Где вы сейчас работаете? — спросил гостя Лев.　

— Где деньги платят, — усмехнулся он. — Есть такое местечко.　

— В Ленинграде живете?　

— Да ты интересант, — прищурил нагловатые глаза пришелец и взъерошил рукой «львиную» гриву. — Не в сыщики ль собираешься?　

Петька смутился, ребята засмеялись: всем понравился этот сильный, веселый мужик. А он, так же весело щурясь, добродушно предложил:　

— Что ж, угостить вас ситром? Кто сбегает?　

Охотники нашлись. Васян, — так он нам отрекомендовался, — сунул руку в карман пиджака, достал пачечку денег.　

— Берите, ребята, на все. Колбасы, копчушки, булок, шоколадки… Помню приютскую баланду. Погрейте пузо.　

Пир устроили горой, гостю показывали весь детдом. Васян всем интересовался, расспрашивал, курил, посмеивался. Никого из ребят он никуда не звал, а прощаясь, пожимал протянутые ему руки. Колбасу и шпик, между прочим, он нарезал красивой финкой, которую вынул из кожаных ножен.　

Провожали его Филин и Гусек.　

А неделю спустя у нас из кладовой пропало сорок шесть новеньких бобриковых пальто, полученных для старших ребят. Приезжал уголовный розыск, все осмотрели, но никаких следов не удалось обнаружить.　

У Филина появились деньги; Аристократ увидел у него новую финку в ножнах.　

— Готов заложить голову, Саша, — сказал он мне, — что это Васянов подарочек. Соображаешь?　

— Ты думаешь, Филин был в доле? — спросил я, пораженный.　

— Пускай верблюд думает, у него голова большая.　

Больше от Алексея я ничего не добился.　

«Как же так? — размышлял я. — Неужто Васян с дружками оставил нас раздетыми? А таким хорошим казался. Кто бы мог подумать, что он вор. Мы-то, раззявы, все ему показали. Может, Алексей прав: дорожку указал Филин? В самом деле, деньги появились, новая финка, явно Васянова. Какой же я будущий комсомолец, если оставлю так это дело? Да и просто обидно: мы не бараны, чтобы нас стричь!»　

Действовать решил на свой риск.　

Как-то мы играли в Александровском парке в «белые и красные». Я увидел, как Филин достал финку, что делал редко, и срезал прут. Я подошел и сказал:　

— Слыхал, Степка? Тот жулик, что у нас пальто увел… его угрозыск взял.　

Филин уперся в меня острыми глазами:　

— Бре?　

— Вот мне интересно врать! Кузьмич говорил.　

Все это я придумал, чтобы проверить, какое действие произведет новость на Филина. Он явно обеспокоился, стал расспрашивать, что я еще слышал. Я сделал безучастный вид и сказал, что больше ничего не знаю, пусть он сам потолкует с Кузьмичом… Завхоз терпеть не мог Филина, и можно было не сомневаться: тот говорить с ним не станет.　

Филин опять принялся строгать прут, ответив насмешливо:　

— Трепло твой однорукий. Васян, говорят, не местный, проездом был. Помнишь, его Лев расспрашивал: не ленинградский ли? Да и кто докажет, что это он кладовку взял?　

— Не знаю, — ответил я. И, сделав вид, будто удивился, воскликнул — А финочка-то у тебя Васянова! Вон на ножнах царапина, я ее запомнил, когда он нам давал в руки посмотреть. Подарил?　

Лицо у Филина посерело, вытянулось: это всегда с ним бывало, когда он волновался.　

— Вот Косой! Глядит на запад, видит восток, а финку приметил. Мало ль таких? Я ее в Гостином дворе купил, с рук. Выкусил?　

Я глянул ему в глаза, негромко, твердо сказал:　

— А то, что Васян не детскосельский, без тебя знаю. Он действительно ленинградский жиган. Сюда с дружками на дачном поезде ездит на гастроли. Краденое увозят к себе и там сбывают. Выкуси ты!　

Нож дрогнул в руке Филина, сузившиеся глазки, казалось, готовы были меня пронзить.　

— Ты чего, Косой, этот разговор затеял?　

— А для того… Для чего, сам знаю.　

— Подпутать меня хочешь? Прилепить чужое дело? Знаешь, что за это бывает?　

Филин близко нагнулся ко мне, почти прошипел:　

— Мой совет тебе: убирайся из колонии. Понял? Совсем из Детского Села. В любой детдом тебя возьмут… хоть бы и в Ленинграде: живи и не кашляй. Попомни мои слова, останешься тут, пожалкуешь, да поздно будет.　

Он вдруг с такой силой дернул ножом по пруту, что перерезал его пополам. Бросил, круто повернулся и ушел, не оглядываясь.　

Все во мне оборвалось, я чувствовал, что стою белый, как зимний кролик, ни рук не чую, ни ног. Лишь минуту спустя прошептал еле слышно, когда Филин был уже далеко: «Сам сматывайся. Мне и тут хорошо». Я нашел в себе силы продолжить с товарищами игру в «белых и красных». Но, бегая по тенистым аллеям парка, я все время мучительно размышлял: правильно ли сделал, сцепившись с Филином? В сущности, где мои доказательства? Васянова финка? А что, если просто похожая? Да и Васян мог ее просто так подарить Филину. Степка ему тогда понравился больше других ребят, недаром ходил с Гуськом провожать на вокзал. Притом кто доказал, что Васян вор? Если же и так, где улики, что именно он украл наши пальто из кладовки? Не свалял ли я дурака? Филин теперь мне будет мстить. Если он в самом деле связан с какой-нибудь шайкой, то, Саша, гляди в оба, еще порежут!