Детский мир (сборник)

Мэр высокомерно ответил:

— Вы меня и в самом деле разочаровываете, мой принц. Какой Конкордат, какие, извините меня, уступки? Возьмите, дорогой друг, себя в руки. Неудобно, ваше высочество, на нас — смотрят…

Он махнул длинной узкой ладонью с музыкальными пальцами.

— Ведите!..

— Еще пару слов, ваше высокопревосходительство!.. растерянно начал принц.

Однако, его уже подхватили и фактически понесли куда–то за серое бетонное ограждение, перетянутое по верху колючей проволокой: ноги в мягких сапожках волочились по угольно–черной земле, а просунувшийся из–под пелерины кончик хвоста подрагивал пушистой метелкой.

И сейчас же из–за бетонного ограждения долетело отчаянное кошачье: Не надо!.. — и мгновенно затихло, сменившись какими–то булькающими рыданиями.

Мэр посмотрел на часы.

— Отлично, — веселым, жизнерадостным голосом сказал он. Все идет точно по графику. Я надеюсь, вы нами довольны, ваше превосходительство?

Сразу же после этого восклицания из чернильной непроницаемой тени, образованной двумя выпирающими пристройками кирпичного склада, будто кегля, окрашенная бронзовой краской, выступил неповоротливый жук с серебряной цепью на шее и, дотронувшись до ордена цепи когтистыми жесткими лапками, качнувшись всем туловищем, прохрипел, словно из покореженного мегафона:

— Да, господин Мэр. Теперь я вижу, что вы тщательно соблюдаете все условия договора…

Жвалы его при этом заскрежетали, как будто несмазанные.

— Соблюдение договоров — наш незыблемый принцип, — сказал Мэр. — Я надеюсь, что ваше превосходительство убедится в этом достаточно быстро. Кстати, позвольте представить вам юного героя нашего города. Не смотрите, что он так молод: меч его быстр и мужество беспредельно. Я рассчитываю, на наше долгое и плодотворное сотрудничество…

Жесткие хитиновые коготки царапнули Клауса по ладони, и все тот же мегафонный, как в сновидениях, голос благожелательно прохрипел:

— Весьма рад…

Клаус отдернул руку.

— Так что ж мы стоим?.. — поспешно воскликнул Мэр. Такой знаменательный день, такие события!.. Креппер, что там у нас приготовлено?..

Аккуратный, лощеной внешности человек возник перед ними и, как будто заранее отрепетировав, склонил розоватый пробор, разделяющий волосы.

— Ждут, ваше высокопревосходительство!..

— Господа, прошу вас!..

Мэр очень ловко взял под руку оторопевшего Клауса, а с другой стороны также вежливо подхватил одну из лапок жука и, настойчиво увлекая вперед их обоих, произнес скороговоркой приветливого хозяина:

— Я надеюсь, господа, что вы располагаете временем? Легкий завтрак в непринужденной дружеской обстановке. Несколько частных вопросов, глоток освежающего рейнвейна… Это — сближает. Вы, господин де Мэй, совершенно напрасно пренебрегаете нашим обществом…

— Я не пренебрегаю, — ответил Клаус.

— Но тогда почему мы встречаемся с вами так редко?

— Дела…

Он мало что понимал. У него в ушах еще стоял накатывающийся из–за угла рев мотора, грузовик, набитый гвардейцами, который неожиданно вывернулся на пустынную зеленоватую улицу, крик капрала: Спасайся!.. — заметавшийся между домами, грохот сапогов и прикладов, которые забухали по асфальту. Он еще, казалось, бежал, перепрыгнув через чугунные столбики сквера: свистел теплый ветер, шелестела, будто предупреждая о чем–то, листва кладбищенских тополей, безобразные трубы, как филины, сидели на крышах, а из дьявольской пустоты, которая пульсировала за спиной, доносилось: Стой, мать твою!.. Догоняйте, верблюды!.. — и, как гвозди, забиваемые в плотную древесную толщину, очень тупо и часто стучали винтовочные короткие выстрелы. Зазвенело стекло, и посыпалась штукатурка, отковырнутая металлом. Как он, собственно, здесь очутился? Он свернул в переулок, и здание, до сих пор казавшееся громадой многоэтажного камня, неожиданно обернулось театральными декорациями: холстяными, фанерными и очень грубо раскрашенными. Деревянные пыльные брусья стропил укрепляли его с другой стороны, и когда Клаус перепрыгнул с разбега их прочно сколоченные сочленения, то он безо всякого перехода оказался на тускло светящихся железнодорожных путях и в ошеломлении, к счастью, не лишившем его способности двигаться, неожиданно увидел перед собой выпуклые глаза паровоза. Ему еще повезло, что он по инерции проскочил уже задрожавшие рельсы.

Однако, это все–таки были театральные декорации.

Клаус даже споткнулся.

А забежавший вперед, очень услужливый Креппер открыл перед ними двери, и они очутились в квадратной, отделанной под старину, низкой зале таверны, где на закопченной обшивке висели щиты и доспехи, а в держателях между ними с достоинством горели светильники.

И еще два светильника, повернутые стеклянными пальцами вниз, озаряли крахмальную поверхность стола, чье торжественное великолепие подчеркивалось искрящимися боками графинов. Правда в убранстве его наличествовала и определенная странность, потому что куверты, подобранной с великим искусством, располагались по самому краю, и таким образом середина стола оставалась свободной.

Эта белая пустая дорожка, точно гипнотизируя, притягивала к себе все взгляды.