Детский сеанс. Долгая счастливая история белорусского игрового кино для детей

Первым белорусским национальным фильмом принято считать приключенческую, или историко-революционную «Лесную быль» Юрия Тарича по повести Михася Чарота. Она вышла на экран в 1926 году и хитро использовала в рекламе свое отдаленное, кузеново сходство с авантюрами Дугласа Фэрбенкса. В «Лесной были» свинопас Гришка с единомышленниками восставал против польских господ, таких жеманных и противных, что не грех и восстать, освобождал от белополяков Минск, а потом вливался в революционное движение, да так, что его допускали к штабу большевиков. Чуть раньше, чтобы заработать на дальнейшее кинопроизводство, Белгоскино выпустило фильм «Проститутка» (второе название – «Убитая жизнью»), но тогда посчитали, что ни тема, ни жанр, ни зазывающее название не годились для статуса первого фильма.

«Лесная быль» по всем приметам больше подходила для начала национального кино: в ней было достаточно этнографии, чтобы фильм мог считаться белорусским, и немного обязательной интернациональной, революционной советской темы, чтобы он стал приятен чиновникам. А для зрителей в нем предусмотрены обаятельный герой и вполне зрелищные сцены побегов и погонь, в общем, по всем приметам фильм должен был нравиться всем. Это было время героев в советском кино, оно скоро ушло, но белорусский кинематограф успел возникнуть от титанов, а не от рожденных ими маленьких людей. Гришка был отличным примером для подражания и подошел для того, чтобы стать героем первого детского фильма. Так в 1928 году на экран вышел первый белорусский детский фильм «Гришка-свинопас», смонтированный из материала, который не вошел в «Лесную быль». Фильм не сохранился, поэтому можно лукаво вести биографию белорусского детского кино прямо от «Лесной были». Тем более, пособие «Кино-фильмы для детских кино-сеансов» 1928 года рекомендует «Лесную быль» для детского просмотра по теме «Освобождение национальностей» с условием «Может быть допущена для детей старше 12 лет. Желательно сократить 5-ю часть и вырезать из 3-й части кадр с голым плечом и поцелуем»33. Чаще же начало белорусского детского кино связывают со следующим фильмом, уже намеренно поставленным для детей спустя четыре года, в 1930-м, – агитационным фильмом «Хромоножка». Он похож на другие пионерские фильмы двадцатых, как близнец, но носит фамильные черты и следы болезней уже следующей эпохи, которую начнет в 1928 году первая пятилетка.

Бунт детей

Первые герои детских фильмов появились на свет как раз в момент превращения киношных супергероев в «маленьких людей», и в качестве нового конкурента лихим героям заграничных приключенческих фильмов советский кинематограф дал детям пионера, образцового ровесника-супергероя, который не делает чудес, не исполняет умопомрачительных трюков, но ведет себя по-взрослому и педантично меняет действительность к лучшему.

Пионеры заполонили детские фильмы почти сразу после того, как возникла пионерская организация, в 1924 году, но примерно в 1928 году они незаметно для зрителя изменились. Между героями фильмов 1925—1927 годов и 1929—1932 годов лежит глубокая, издалека малозаметная мировоззренческая пропасть. Те и другие схожи только поведением, названным детским авангардизмом: они действовали самостоятельно и не нуждались в помощи взрослых, потому что сами обладали уверенностью, смелостью и волей взрослых людей. Те и другие часто населяли сюжеты с назойливым мотивом принятия в пионеры: им сначала отказывали из-за их происхождения или неблаговидного поведения, а потом принимали благодаря необычайному поступку. Главное действие в этих фильмах было – заслужить, «совершить». Эти супердети имели дело с главной метафорой послереволюционной культуры – метафорой утопии: они стали причастны к созданию дивного нового мира. Им передался революционный утопизм и романтизм, и в кинематографическом мире, где почти не осталось взрослых, дети начали строить свою фантастическую страну будущего, затевая, по сути, известную детскую игру «в страну», описанную Софьей Лойтер34. Только страна, которую герои строили, была не вымышленной Швамбранией, а всамделишным островом пионеров или настоящей, лучшей в мире советской страной. В ранних советских фильмах «государство детей» носило только утопические черты, идиллический образ всегда связывался с действительным местом детского обитания – приютом, детским домом, коммуной. Появилась крепкая традиция – изображать детские учреждения воплощенным раем на земле. Потом образ города или острова детей нечасто появлялся в советском кино: его эксцентрические черты можно увидеть разве что в фильмах 1980-х «Незнайка с нашего двора» и «Питер Пэн». Антиутопией, в духе «Повелителя мух» Голдинга, государство детей в советском кино не стало.