Детское коммунистическое движение. Пионерская и комсомольская работа. Внешкольная работа с детьми

Необходимо все же, чтобы общественной работой ребята занимались. Как-то приезжали ко мне ребята из моего родного Ленинграда. Хорошая публика приехала, да как раз с завода, к которому я имела отношение. Вот я к ним и пристала: «А какую общественную работу вы ведете?» Пионерчик на меня смотрит и говорит: «Нам не дают никаких нагрузок». Значит, на общественную работу смотрят, как на нагрузку. В Московском доме пионеров, где я была не так давно, я тоже спрашивала ребят, какую общественную работу они ведут. Ребята ничего не ответили. И вот я стала к ним «подъезжать». Я слышала, как в литературном кружке они читали и обсуждали стихи одного из членов кружка. Я переслала ребятам из литературного кружка полученные мной стихи от парнишки из глухой деревни и написала им: «Ребята, вы присоветуйте парню, как ему лучше научиться писать стихи». И вот члены кружка прислали мне письмо, в котором пишут, что они написали этому поэту, как нужно наизусть стихи учить, послали книгу Пушкина и другие стихотворения. Это то, что нужно, и это ребятам не помешало в их учебе, ребят не загрузило. Затем я обратилась к другим пионерам из Московского дома пионеров и сказала, что есть постановление о том, что нельзя закрывать детские комнаты. И вот они мне прислали фото и пишут, что они ходят по красным уголкам, детским комнатам и украшают их фото. Это тоже общественная работа. Потом пионеры из других Домов пионеров писали о швейных мастерских, о том, как ребята обшивают детский сад. Вот и нужна такая работа, чтобы она ребят не перегружала, но давала им удовлетворение, потому что без общественной работы никаких ленинцев мы не воспитаем.

Владимир Ильич учился в школе в Симбирске. Там много национальностей — чувашей, мордвинов и т. д. И отец Владимира Ильича особо заботился о том, чтобы был открыт доступ к образованию детям иных национальностей. Есть замечательный рассказ учителя-старика — Зайцева, которому сейчас 77 лет и который 55 лет работает в чувашских школах, общественник. Он рассказывает, как он, когда ему было 11 лет (он был сын бедняка и пас гусей), убежал из дому и прибежал в чувашскую школу в Симбирске, чтобы учиться. В класс, где был этот мальчуган — теперь старик, сам 55 лет учительствующий, — пришел отец Владимира Ильича, Илья Николаевич, вызвал к доске этого мальчика и стал объяснять, как решать задачи. И вот этого мальчика удивило, что директор так хорошо объясняет задачу, а говорить не умеет. Дело в том, что отец Владимира Ильича картавил так же, как и Владимир Ильич, — букву «р» не произносил. Вместо «гривенник» он говорил «г'ивенник». Потом Илья Николаевич ушел, а учитель дал написать сочинение на тему «Самое сильное впечатление сегодняшнего дня». А мальчик возьми да и напиши: «Самое сильное впечатление — директор был, задачу хорошо объяснял, а говорить не умеет».

Учитель ужасно испугался: как же это так ученик о начальстве написал? И, раздавая через пару дней тетради, учитель швырнул ему тетрадку и говорит: «Свинья», — а в тетрадке это сочинение красным крестом перекрестил и ноль поставил. А тут и приди Илья Николаевич. Посмотрел тетрадку, положил ему руку на плечо, читает, что в тетрадке написано, и улыбается. И говорит учителю: «Напрасно вы его наградили косым крестом да картошкой. Сочинение написано последовательно, правильно, без грамматических ошибок, очень искреннее». И написал: «Отлично», — и подписался: «Ульянов».

Этот рассказ произвел на меня сильное впечатление. Отец Владимира Ильича всегда требовал искренности и хотел, чтобы его ребята были искренними. И вот у Владимира Ильича было исключительное отношение к детям нацменам. Он был в старшем классе, с ним вместе учился чуваш, который не мог учиться на «отлично», потому что не знал русского языка. И Владимир Ильич помог ему подготовиться в вуз, занимаясь с ним главным образом русским языком. Это отношение к нацменам наложило печать и на дальнейшую деятельность Владимира Ильича. Я помню, с какой горячностью Владимир Ильич всегда обсуждал вопрос угнетения царизмом нацменьшинств, как он горячо стоял за дружбу народов. Это проходит красной нитью через все его произведения. И вот я хотела бы обратить ваше внимание на одну пещь. Ребятам разных национальностей надо дружить между собой. Ребятам надо вместе играть, вместе учиться. А вот я получила несколько лет тому назад — кажется, из Таджикистана — письмо от русских ребят из одного детского дома, где ребята пишут, как они учатся, как хорошо у них в доме, а кругом таджики живут. И вот ребята пишут, что они понимают, что царское правительство притесняло нацменьшинства, «и когда мы вырастем, мы поможем этим национальностям стать культурными». И я подумала: не все ладно тут — считают себя выше и культурнее. Я написала им, посоветовала дружить с этими ребятами, указала им, что они могут многому поучиться у этих ребят таджиков, поучиться интересным играм, поучиться, как работать.