Детское время или "маленькая" проблема (СИ)

— Не буду давать призрачных надежд: мы не можем гарантировать, что он выживет, но ребёнку я такое сказать не могу. Состояние стабилизировалось, но остаётся тяжёлым. Сильная черепно-мозговая; сломаны обе ноги, включая правую лодыжку — он может хромать всю жизнь; сломаны рёбра и лучевая кость правой руки. Позвоночник цел, что удивительно. Большая кровопотеря и возможная потеря зрения на левом глазу ввиду повреждения соответствующего отдела мозга. Но тут как карта ляжет — зрение может вернуться, а может и нет. Ушибы внутренних органов. В любом случае, молитесь, чтобы пережил ночь, иначе… — врач развёл руками и опустил глаза в пол, словно бы извиняясь, — сами понимаете, мы не всесильны.

Риза понимала. Понимала и оттого едва могла стоять, чувствуя, что тело вот-вот предаст её, ноги подкосятся и она упадёт. Она была готова к подобному, чувствовала, но услышать из уст врача оказалось в разы тяжелее. Словно в один миг отобрали надежду и, разорвав на мелкие кусочки, выбросили вон. Стук сердца сходил с ума, и девушке казалось, что не только она, но и врач и весь госпиталь может его слышать. Каким-то непостижимым образом ей удалось совладать с губами и голосом и выдавить слова благодарности. За то что врачи сделали всё что в их силах. За то что не обманывали. За то что сочувствовали — это было видно и в глазах доктора, и в глазах проходивших медсестёр.

Врач неловко кивнул в ответ, осторожно хлопнул по плечу, выражая поддержку, и, пройдя мимо застывшего на том конце коридора Эдварда, вернулся в отделение реанимации. Риза нащупала рядом со стеной пластмассовый стул, не смотря опустилась и принялась обдумывать, как сообщить новости мадам Кристмасс и Ванессе — приёмной матери и сестре полковника. Они должны были узнать.

========== 11 - Разбитые мечты ==========

Эдварду показалось, что вода затопила уши, а воздух резко вышибли из лёгких. Иначе почему вдруг стало так больно и невозможно дышать? Мозг всё прокручивал и прокручивал слова врача, будто бы пытаясь найти что-то, что указало бы на несерьёзность брошенной фразы, на глупую, жестокую шутку. Но в речи мужчины не было и намёка на иронию или сарказм, а потому Эдварду понадобилось куда больше времени, чтобы принять озвученную истину.

По его вине Рой Мустанг, Огненный алхимик, его бывший начальник и нынешний опекун не сможет продолжить военную карьеру.

Не достигнет своей мечты.

И наверняка впадёт в депрессию или сопьётся, так как только слепой бы не заметил, насколько сильно он любил свою работу.

И всё лишь потому, что он бросился на дорогу, спасая Эдварда.

Мальчик обхватил себя за плечи и мешком осел на холодный пол, подтянув колени к груди. Ему не хотелось верить в страшный диагноз, поставленный его начальнику. Не хотелось вспоминать, из-за кого это произошло. Хотелось стать невидимым или исчезнуть с лица земли, так как никому и никогда он не приносил ничего кроме неприятностей. Винри из-за его выходок часто плакала, Альфонс — обижался и замыкался в себе, Риза Хокай — неодобрительно косилась, а Рой Мустанг прямым текстом заявлял, что с появлением мальчишки в его жизни у него на голове раньше времени появится седина.

Однажды, когда Эд набедокурил особо сильно, даже бросил банальную, но страшную фразу «ты меня в гроб сведёшь».

Элрик вздрогнул, понимая, что — ещё чуть-чуть, не успей скорая на каких-то одну-две минуты — и эти слова полковника стали бы пророческими.

На периферии сознания был слышен приглушённый, плохо разборчивый разговор Хокай с врачом, её сломленный, хриплый голос и слишком явственная в нём дрожь. Доктор, судя по интонации, не собирался обнадёживать и спокойно, пропуская нотки участия, рассказывал о каждой полученной офицером травме, её влиянии на организм и времени, которое потребуется для исцеления. Эдвард не особо концентрировался на его словах, несмотря на искреннее желание послушать о состоянии опекуна. Частично из-за разделявшего их расстояния, частично — из-за невозможности сосредоточиться. Просто всё ещё до конца не осознавалось, что это реальность, а не глупый страшный сон.

Глаза выловили стоящую к нему спиной фигуру врача, то как он жестикулировал, и Эдвард вдруг понял, что увёл лейтенанта мужчина не просто так. Не только потому что собирался рассказать о травмах полковника. Должно было быть что-то ещё! Что-то, что он не хотел говорить при нём, при ребёнке. Чувствуя, как дрожат ноги, мальчик поднялся и сделал несколько шагов в сторону взрослых. Потом ещё несколько. Он не дошёл до них, но всё ещё приглушённый разговор стал отчётливее, и он мог разобрать отдельные фразы. Что-то про зрение и силу. О чём это они? Эдвард не понимал. Мозг словно опутала дымка, не позволяющая адекватно воспринимать реальность.

— Молитесь, чтобы пережил ночь, иначе… — прорвавшаяся сквозь пелену сознания фраза заставила Эдварда встрепенуться и посмотреть в сторону врача, который развёл руками для большего эффекта.