Детское время или "маленькая" проблема (СИ)

Возможно, сидеть в декрете было бы проще, если бы Фридер не была полной копией отца как внешне, так и по характеру — ей нужно было быть везде и, желательно, одновременно, а потому у молодой матери не было ни секунды покоя. Она даже в туалет была вынуждена ходить с ребёнком на руках. Поэтому Эдвард был самым настоящим спасением. Мальчик приходил из школы довольно рано, на домашнее задание тратил минимум времени и оставшиеся часы с удовольствием проводил в компании сестры. Даже соседским мальчишкам порой отказывал в играх, если те хотели, чтобы он брал Фридер с собой: девочка хоть и была бойкая и любознательная, игры ребятам не портила никогда, предпочитая рыться в песочнице со своими сверстниками, пока мальчишки буквально в двух шагах играли в футбол, вышибалы или горячую картошку. Желание присоединиться к ним Фридер высказывала всего пару раз и на пару минут, а после, убедившись, что ей пока тяжело справляться с темпом «взрослых» игр, теряла интерес и возвращалась в песочницу. К тому же, там, среди куличиков и разбросанных формочек с ведёрками, её всегда ждал Рик Фукер — сосед-погодка и лучший друг, который был старше её десять месяцев и который вполне серьёзно заявлял, что в будущем женится на ней. Фридер с энтузиазмом кивала на его «предложения», хоть пока не так хорошо понимала значения слов «муж», «жена» и «выйти замуж» как её друг. Но эти слова ассоциировались с теплом, комфортом и семьёй, так что девочка совсем не была против.

Эдвард на слова Ризы машинально кивнул и сделал резкий поворот вокруг своей оси, заставив сестру буквально завизжать от восторга. И мальчик, и молодая женщина синхронно поморщились, но промолчали: просить мелкую быть потише бесполезно: девочка начинала шептать, потом, примерно через полминуты, шёпот становился всё громче, а потом она вновь возвращалась к нормальному голосу и визжала даже громче, чем до того как ей сделали замечание. Всё это было не на принцип, просто кроха пока совершенно не умела контролировать мощность своих голосовых связок. Рой на голосистость дочери откровенно смеялся и заявлял, что с такими данными она точно будет занимать руководящие должности.

— Смотрю, вас сегодня пораньше отпустили? — Риза закончила вытирать кастрюлю и на миг скрылась за дверьми чтобы поставить её на место.

— Ага. С последнего урока. — Эдвард закончил играть с сестрой в «самолётик» и теперь был занят тем, что пытался строить девочке забавные рожицы. — С учителя семь потов сошло несмотря на открытые окна, и он заявил что больше не выдержит и отпустил нас аж на двадцать минут раньше.

— Это здорово, — женщина улыбнулась. На сколько она помнила, последним уроком в пятницу у сына была математика, которую он и так щёлкал как орешки. Не было ничего страшного, что в этот раз его отпустили раньше положенного — на улице и правда была духота, что уж говорить о школе, в которой не было системы охлаждения и ученики которой обязаны были носить форму. К тому же осенний вариант, раз уж на календаре начало октября. Отстранённо Риза подумала, что «бабье лето», как такие дни называли в народе, в этом году выдалось уж слишком летним.

— Да. — Эдвард отвлёкся от игры с Фридер и принял вид весьма хитрый, — А как ваш день прошёл, Фридер сказала, вы котлеты делали?

— Свиные, — сразу обрубила надежду Риза и, увидев, какое расстроенное выражение приняло лицо сына, пояснила в который раз: — нельзя постоянно есть только курицу, Эд.

— Но она вкусная! — Вскинулся мальчик.

— Но нужно есть и другие продукты! — С нажимом произнесла женщина.

В ответ Эдвард лишь закатил глаза и демонстративно отвернулся. Он терпеть не мог свиные котлеты и свинину в принципе — слишком жирная и жилистая. Во всяком случае, в девяти случаях из десяти ему попадались именно такие кусочки.

Подхватив сестрёнку, непонимающе смотрящую то на него, то на маму и силившуюся понять, почему радостная атмосфера вдруг сменилась напряжённой, Эдвард вяло кивнул на комментарий Ризы о том что он «съест хотя бы одну котлету» и поднялся к себе в комнату. Когда они только переехали в этот просторный дом, Эдвард был на седьмом небе от счастья. У него впервые появилась своя личная комната, которую не нужно было делить ни с кем и которую можно было обставить в соответствии с его — и только его! — вкусами. Поэтому покрывало и занавески были кричащих красных тонов, мебель — тёмных, а на стенах виднелись рисунки, плакаты полюбившихся героев мультфильмов и фильмов и алхимические уравнения. Рой сюда старался не заходить лишний раз, так как «эта гнетущая атмосфера» давила на него, а Риза каждый раз намеревалась заменить хотя бы шторы на более благовидные цвета и каждый раз натыкалась на препятствие в лице отчаянно отстаивающего своё имущество хозяина комнаты. На данный момент Эдвард совершенно точно не собирался ничего менять, хотя где-то глубоко в душе признавал, что возможно со временем всё же стоит сменить обстановку.