Детское время (СИ)

Минск — все же под влиянием Яны — изначально строился как город «столичный». В понимании Кати столичный, поэтому домов ниже четырех этажей в городе почти не было. В «историческом центре», занимавшем около четырех квадратных километров — вообще ни одного, лишь поближе к «промзоне» поднялся квартал ставших для всех уже привычными «двести четвертых» домов. Да и то «в конструктиве МК-19», то есть на почти полутораметровом цоколе, с потолками три-двадцать пять и только с четырех- и пятикомнатными квартирами: для будущих инженеров строящихся заводов. Это квартал полностью спроектирован нынешний главный архитектор Минска Андрюша Кузьмин, средний сын Ники (отсюда и буква «К» в названии проекта), и он же занялся строительством заводов. Первый завод — авторемонтный — уже потихоньку заработал, второй — станкостроительный — тоже был практически выстроен, но пока для него не было ни рабочих, ни инженеров (которых Кодр пообещал к следующему лету подготовить в Брянске) — и эти два завода строились именно по запросам Кодра «для местных нужд». А для нужд «общегосударственных» в городе к концу следующего года уже Вова запланировал построить завод по выпуску подшипников, обувную и швейную фабрики и, если проект «пройдет все согласования», химкомбинат. Последний — километрах в десяти от города чтобы воздух особо не портить, а единственным сырьем комбината должен был стать торф. А причиной, почему все это Вова запланировал лишь на год уже двести семьдесят шестой, было то, что лишь тогда до Минска должна была дотянуться железная дорога.

Главным отличием Минска от большинства других городов заключалось и в том, что он изначально проектировался именно как «большой город». Опять-таки в Катином понимании «большой» — то есть с мощной системой водопровода и канализации (если с технической точки зрения смотреть) и с большим количеством разнообразных «сервисных организаций» (если смотреть на город «социальными глазами»). То есть с большой и прекрасно оснащенной больницей, которая становилась клиническим центром для обширной окрестности, с учебными заведениями разнообразного профиля и уровня (включая даже университет), с множеством культурных и спортивных центров. Ну, с относительным множеством: Катя в город поместила что-то вроде оперного театра (который от любых других театров, по ее мнению, отличался лишь акустикой высочайшего класса) и парочку дворцов культуры поменьше — по какому-то типовому проекту сталинской эпохи.

А чтобы два Дворца, выстроенные неподалеку друг от друга и по одному проекту, все же как-то различались между собой, Катя один отделала травертином, а второй — красивой зеленой керамической плиткой. И круглые колонны первого облицевала белым каррарским мрамором, а квадратные в сечении колонны второго специально нанятые римские художники украсили с двух сторон мозаичными картинами, а боковые стороны этих колонн были облицованы зеленым офиокальцитом, найденным неподалеку от будущего Челябинска — и единственной причиной, почему на колонны пошел этот тускло-зеленый камень, было то, что плитки (сделанной из глиноземной керамики) не хватило. Зелёной не хватило, так как нужный «краситель» оказался у Трофима в дефиците.

Но большой город предполагает и большие возможности для «самореализации», причем не только для его жителей — так что кроме Володи много кто начал прикидывать «а что бы еще в городе разместить». Когда Кате окончательно надоело объяснять многочисленным «просителям» почему она не будет проектировать очередные цеха какого-то непонятного производства, она на двери своего кабинета повесила бронзовую табличку (которую по ее просьбе изваял Володя) с надписью «по всем вопросам по Минску обращаться в Минск к Андрею Кузьмину». Кате табличка вроде помогла, а насчет Андрюши она не волновалась: ведь не приедет же парень в далекую Москву выяснять с ней отношения? А даже если и приедет, то вряд ли её найдет: большую часть времени Екатерина Алексеевна проводила в Школе.

Еще весной в Москве случилась «мелкая неприятность»: холода продержались до марта, а затем резко потеплело — и в Москве-реке произошло наводнение. Не очень-то и сильное, и все предусмотренные Екатериной Алексеевной меры по «предотвращению ущерба от наводнений» вполне себе сработали — хотя то, что вода на гидростанции на Неглинке поперла против течения через верх плотины, было довольно неприятно, ведь совсем чуть-чуть не хватило чтобы и электрические пульты затопило. Но в результате Катя — которая как раз в этот день оказалась в Москве — попросила мужа «срочно что-то придумать чтобы наводнений вообще не было», и Вове пришлось слегка напрячься.