Детство

Вроде и не тяжкая работа, а умаялся весь. Оно ведь только кажется, что самое трудное, так это бересту с берёзы содрать чистёхонько, а потом сиди себе, да и плети. Обычный туесок, то да, а узорчатый? Голову всё поломал, особливо поначалу. Бересту по цветам разложи, да узоры придумай в голове загодя… Головоломка настоящая, ей-ей!

Насобирал с утра земляники, што по второму разу пошла, да черники с княженикой, и ну к дачам! Вот прям штоб туда не суюся, сторожа с собаками тама гуляют. Злые! Перекрыли все дороги, да так, што даже кому на станцию надо – обходите, и всё тут. Стороной, ноги бить через переезд, да путя железнодорожные, в кругаля. Известное дело, господа. Што хотят, то и делают – хучь поперёк закона, хучь поперёк правды.

Кручуся вокруг да около станции с туесами своими, да народ высматриваю. Ага! Парочка из господ, молодые совсем ишшо. Тока-тока повенчалися, похоже. Идут – фу ты ну ты! Он ея за талию держит, она вся так жмётся, что мало голову на плечо не кладёт. Тьфу! Срамота!

Сразу не лечу, штоб настроение романтическое, значица, не сбивать. Закружил вокруг да около, на глазах мелькаю. Шляпу свою травяную заместо картуза – раз! Оно ить смешно, да и пусть, зато глаз за несуразность такую цепляется.

– Как хорошо, Котя, как хорошо! – Воркует молодуха, ну чисто голубка, ничего по сторонам не замечает, – Право, думается порой, что всё это чудо мне только снится. Как ласково смотрит на нас солнце с небес, каким уютом и негой тянет от нашего бутовского леса. А телеграфные столбы? Они, Котя, оживляют пейзаж, придают ему неизъяснимое очарование. Будто говорят, что где-то там, вдали, есть всё же цивилизация, что мы не одни с тобой в целом свете.

– Да, солнце моё, – Ответствовал супружник, перехватывая ея ручку, и как принято у господ – целуя. И какой интерес только? – Какие, однако, у тебя руки горячие! Это, верно, от того, что ты волнуешься, солнце моё… Что у нас к обеду сегодня затеяли?

– Ботвинья да цыплёнок. На двоих нам этого будет довольно, а к вечеру Салтыковы обещали подвезти из города балык.

– Ягодок не желаете, господа хорошие? – Почуйствовал момент я, влезая со своими туесами.

– Ой! – Молодуха прикрыла рот ладонью и засмеялася – нарочито так, вот ей-ей! Будто колокольчики хрустальные позвякивают. Небось училася такому не один год – вона как супружник молодой сомлел! На такие вот ухватки девки нас, мущщин, и ловят!

– Какой мальчик смешной! – И снова хихикает, – Котя, посмотри у него ягоды.

– Вот, господа хорошие, – Подосовываю им под носы туески, у меня как раз для такого што-то вроде корзины низенькой сплетено. Низ прутяной, боковины берестяные. Голову ломал, пока придумал. Зато и смотрится лепо, а делов на час работы, – Земляника – отборная вся, один к одному! Черника – спелищая, да не давленая. Княженика. Побалуйте супружницу свою распрекрасную!

– И почём?

– Полтинник за туес! – Вижу, што глаза его округляются, – А хотите, трёшку за всё? Все туеса, да с подносом вместе!

– И шляпу! – Смеётся молодка, заливаясь колокольчиками.

– И-эх! Умеете вы торговаться, госпожа хорошая!

– Н-да, – Господин только качнул головой, – ну тогда давай-ка, дружок, донеси это всё до дачи.

А мне тово и надо! Я хитрость енту, маркетингом называемую, долгохонько придумывал. Сперва полтинник, вроде как для торговли, а потом трояк за всё. Оно ить многие купят, а надо иль нет, уж потом думать будут. Цена-то ведь в самую плепорцию, ну может чуточку самую повыше. Зато вот с ентим… в голове всплыло новое слово… подносом! И шляпой.

Сразу всё и продал, да цены не сбиваючи. Во как!

Сторожа пропустили, только собак на поводках подобрали, да косилися в мою спину недобро. Оно это… профессиональный перекос, во!

За господами я шёл, только глазами туды-сюды… антиресно же! Дорожки повсюду, лавочки стоят, фонари самонастоящие на столбах. А дома, вот ей-ей, неважнецкие!

Вот посмотришь издали – богато. В два етажа все, да с верандами и балконами, да резьбы всяко-разной много, окрашено ярко. А щели в стенах отсюдова вижу, к домам не подходя.

Летние клетушки как есть, холоднички. Сразу видно, што внаём дачи, а не хозяйские.

Держать меня не стали, чай не в гости зашёл! Получил трёшницу, да и пошёл вовсвояси. В лавку было зашёл, но цены здеся! Дешевше в Москву за топором и иголками съездить.

Неподалече от перрона меня уже ждали.

– Расторговался? – Вежественно поинтересовался один из троицы, цвикнув слюну через зубы на пыльную дорогу. Все мои годки примерно, ну да известно – кто постарше, вовсю уж в поле с родителями.

– А то! – И цвикаю в ответ, на Хитровке такому чуть не поперёд всего обучаешься.

– На чужое место влез, – Выступил второй, широкомордый, сжав кулаки.

– И што? – Снова цвиркую, прям вот под ноги.

– Оштрафуем тебя, – Заухмылялся старшой, – на всё что есть!

Н-на! Чего ждать-то?! «Нежданчик» в подбородок, хучь даже и слабый, он лучшей всего работает. Сидит вот, глазами луп-лупает.

А я тут же второму с ноги пыром, да в пузень! Уклонился от неуклюжего замаха третьего, прыщеватого, да и добавил пырнотому уже по уху. Сверху чуть, да всем почитай весом. Лежит!