Детство

Давно забытый домашний запах сразу ударил Кочету в нос, как только он открыл входную дверь. На кухне-прихожей было темно, в комнатах тоже – в квартире явно никого не было.

– Вот и хорошо! Вот и прекрасно! Видимо все на работе? – радовался Пётр, включая свет, ставя вещи на пол и снимая с себя рюкзак и сумку.

– «Аль, проходи! Вот мы и дома!» – отпирал улыбающийся Кочет теперь дверь своей комнаты.

Он взял у жены сумки и пропустил её первой.

– «Ой, такая маленькая! – невольно вырвалось у Алевтины – Но какая светлая и уютная!» – собралась она.

– «Да, целых пятнадцать метров! На семью вполне хватит!» – с гордостью уточнил муж, занося в комнату все остальные вещи, и первым делом бросаясь к радиотрансляции, включая репродуктор.

– «Как же я давно не слышал новости, без которых жить не могу!?».

– «Петь, давай немного посидим, отдышимся. А потом ты мне всё покажешь и расскажешь!».

– «Хорошо! Только я сначала в туалет!» – согласился он с женой.

Пока Петра не было, Алевтина огляделась. Она обратила внимание, что в комнате Петра не было ни портретов Ленина, ни Сталина, ни других руководителей страны. Лишь на письменном столе она увидела маленький портрет М.И. Калинина, умершего неделю назад. А комната не только не выглядела заброшенной, но даже, наоборот, в ней царила чистота и порядок, хорошо пахло, здесь явно чувствовалось присутствие женской руки.

– Ладно, посмотрим на эту Анну. Здесь две кровати, одна из них полутороспальная. В конце-то концов, ведь я законная жена Петра со всеми вытекающими из этого последствиями! – думала Аля.

Но, как только она услышала звук спускаемой воды, так сразу с любопытством вышла на кухню. Пётр показал жене, как пользоваться туалетом, общим освещением, водопроводом и газом, тут же приняв у неё экзамен по практике и технике безопасности.

Аля долго и с наслаждением умывалась под струёй холодной воды из-под крана, попробовав московскую воду и на вкус. А затем самостоятельно вскипятила воду в чайнике, с гордостью принеся его в комнату, увидев мужа за чтением записки.

– «Аль, смотри-ка! Оказывается, Анна мне в знак благодарности за то, что я её в войну приютил, подарок сделала – денег нам на первое время оставила!».

– «Спасибо ей, благодарной, передай!» – чуть ревниво ответила Алевтина.

– «Ну, ты прям как будто заревновала!? А ты поставь себя на её место! Только представь мысленно!».

– «Да всё хорошо! Не ревную я!».

Супруги позавтракали остатками дорожных продуктов, в основном слегка зачерствевшими деревенскими пресняками, запивая их кипятком с кусками деревенского сахара вприкуску, а затем продолжили заниматься разборкой вещей. Закончив с этим и разложив пока вещи на виду, они решили сходить по местным магазинам – ознакомить Алевтину с их расположением, ассортиментом и отовариться лишь необходимыми на первое время продуктами.

Перед походом по магазинам предвидя естественный вопрос жены, Пётр успокоил её:

– «Аль, ты не волнуйся, у нас деньги есть! И не только Анькины. При демобилизации мне много денег дали! Так что на первое время нам хватит! А потом работать пойдём: я в МИД, а ты в школу!».

– «Петь, да я и не волнуюсь! Я ведь у тебя кучу денег видела ещё в Навашино, когда ты билет на меня покупал!».

Повернув направо на Сретенку, Пётр первым делом за углом табачного магазина подошёл к телефону-автомату позвонить на работу брату и сообщить о своём прибытии, и бывшей жене Лизе, чтобы у неё ещё и узнать по-поводу дочери Эли.

И каковы же были его удивление и радость, когда он сразу от Бориса узнал, что Эля уже в Москве, и, более того, сейчас гостит у него на даче в Малаховке, ожидая приезда отца и играя с двоюродным братом Олегом под присмотром и опекой тёти Ксении. Поэтому телефонный разговор Петра с Лизой, в котором он пообещал на днях съездить к своим в Малаховку, оказался короче. Лиза сообщила ему, что их дочь весьма успешно окончила семилетку и вместе с интернатом в конце мая возвратилась из Средней Азии в Москву. И более того, Эля была возвращена в свою семью, после чего вскоре была отправлена матерью на летние каникулы пока к дяде Борису в Малаховку.