Детство

Теперь Алевтине Сергеевне приходилось каждый день заезжать на короткое время с работы, чтобы покормить малыша грудью. Ибо только такое кормление было обязательным хотя бы до шестимесячного возраста младенца. И Пётр Петрович стал спокоен за свой тыл, ибо помощь тёти Степаниды оказалась действенной и вовремя. Теперь он мог снова уделить больше внимания своей работе и анализу новостей.

Из международных новостей Кочета больше всего в этот период интересовали события в Китае, где 2 марта единственный китайский крейсер «Чунцин» отплыл из Шанхая в Вэйхай, прейдя на сторону НОАК.

А на следующий день власть в гоминьдановском Китае была передана генералу Хэ Инциню.

Власть поменялась и в МИДе СССР, что явилось полной неожиданностью, как для П.П. Кочета, так и для многих сотрудников МИДа, когда 4 марта министра иностранных дел СССР В.М. Молотова заменил А.Я. Вышинский. А на его место пришёл ровесник П.П. Кочета советский посол в Югославии Анатолий Иосифович Лаврентьев, до 1946 года бывший ещё народным комиссаром иностранных дел РСФСР.

– Что-то всё-таки у нас наверху во власти происходит?! За что сняли Молотова?! Какой ему дали новый пост? Что-то не слышно! Это значит и Комитетом информации теперь будет руководить Вышинский?! – терзался в догадках Кочет, зная, что с февраля КИ был от СМ переподчинён МИДу.

И Кочет насторожился не зря. Ведь в связи с раскручиванием «Ленинградского дела» в начале этого года со своих должностей были сняты его погодки – секретарь ЦК ВКП(б), Первый секретарь Ленинградских горкома и обкома ВКП(б) Алексей Александрович Кузнецов и Член Политбюро ЦК ВКП(б), Председатель Госплана СССР Николай Алексеевич Вознесенский. И теперь правящая в стране «девятка» снова превратилась в «семёрку». К тому же одновременно были значительно понижены статусы В.М. Молотова и А.И. Микояна. И это вызывало у Кочета озабоченность и тревогу. К тому же перестановки начались и у них в МИДе. Одна из них порадовала Петра Петровича, когда он узнал, что Б.Ф. Подцероб стал Генеральным секретарём МИДа и членом его Коллегии.

Но немало Петра Петровича порадовало поздравление его жене от учениц её 1-го «б» класса, подаривших ей сразу три открытки. Одна из них была сделана и раскрашена самими девочками, пожелавшими своей дорогой Алевтине Сергеевне успеха в работе и жизни, и подписавшимися под ней: от Луняковой, Кондрашовой, Козловой. Суховой. А на другой цветной немецкой почтовой карточке из Лейпцига, с изображением лёгочной горечавки в хрустальной вазе, была надпись: Дорогой и любимой Алевтине Сергеевне от Гали Нефедченко в день 8-го марта.

Но всё же большее удовлетворение он получил от подписания в Москве 17 марта договора о совместной безопасности между КНДР и коммунистическим Китаем.

– О-о! Наши коммунистические товарищи на Востоке, наконец, гордо подняли свои головы! – удовлетворённо заметил старший Кочет.

К этому времени и малыш Кочет раньше нормы стал держать головку, и у него взяли пробу на туберкулёз, оказавшуюся отрицательной. Родители Платона были довольны – ведь всё шло нормально и даже хорошо.

Возможно ободрённый всем этим, охочий до всего нового, Пётр Петрович решил с пелёнок закаливать сына.

Однако традиционно воспитанная Алевтина Сергеевна, давно жаждавшая потомства, как наседка на дурного петуха, накинулась на мужа:

– «Ты, что? Петь! С ума сошёл? Одного своего сыночка загубил, так теперь принялся за второго? Не да-а-м!» – вскричала мать.

С этими словами она вмиг закрыла, настежь распахнутое в холод, окно.

Забирая с простыни на подоконнике голенького, после купания, ребёнка, она чуть ли не оттолкнула, пытавшегося что-то возразить мужа:

– «Не лезь! Прошу тебя, не лезь в то, в чём не разбираешься! Я всё сделаю сама, как надо!».

Такое отношение жены обескуражило и даже, поначалу, обидело Петра Петровича. Но он не оставлял попыток внести свою лепту в научнообоснованное воспитание сына. Однако вскоре ему надоело терпеть возражения жены, как заботливой наседки, монопольно распростёршей свои крылья над птенцом, сюсюкаться с пока не понимающим его малышом, и вообще заниматься несвойственным аналитику и «эстету» делом.

К тому же тётя Степанида постоянно сидела с малышом, пока его мать ездила на работу в свою школу. Она не только убаюкивала, подмывала и пеленала младенца, но и в случае опоздания матери подпаивала его ранее сцеженным материнским молоком, которое хранилось между оконными рамами и подогревалось на плите в кастрюльке с водой. В общем, теперь дома у супругов был надёжный тыл, и им можно было спокойно работать.