Детство

— Что за ерунда! — сказал он. — И что же вы там, интересно, вытворяли, раз ты теперь не хочешь признаваться, что вы там были?

— Да не были мы там, — сказал я.

Мама с папой переглянулись. Папа больше ничего не сказал. Мои руки снова стали меня слушаться, и я наполнил свою тарелку и принялся есть. Папа положил себе добавки, движения его по-прежнему были плавными. Ингве уже поел и сидел рядом со мной, уперев глаза в столешницу, — одна рука на коленях, другая на краешке стола.

— Ну, и как провел день наш школьник? — спросил папа. — На дом что-нибудь задали?

Я помотал головой.

— Учительница как — ничего?

Я кивнул.

— Как там ее зовут?

— Хельга Тургерсен, — сказал я.

— Точно, — сказал папа. — А живет она… Она не говорила где?

— В Сандуме, — сказал я.

— По-моему, она славная, — сказала мама. — Молоденькая, и ей там нравится.

— Но мы опоздали, — добавил я с облегчением от того, что разговор свернул на другое.

— Да? — Папа перевел взгляд на маму: — А мне ты ничего не говорила.

— Мы заблудились по дороге, — сказала мама, — вот и опоздали на несколько минут. Но самое важное мы, кажется, не пропустили. Правда же, Карл Уве?

— Правда, — промямлил я.

— Не разговаривай, пока не прожевал! — сказал папа.

Я проглотил кусок.

— Больше не буду, — сказал я.

— Ну, а у тебя, Ингве? — сказал папа. — Никаких неожиданностей в первый день?

— Нет, — ответил Ингве и выпрямился.

— Тебе ведь, кажется, сегодня на футбольную тренировку? — спросила мама.

— Да, — подтвердил Ингве.

Он поменял команду, ушел из «Траумы», которая выступала за наш остров и в которой играли все его товарищи. У них там была потрясающая форма: синяя футболка с косой белой полосой, белые шорты и носки в синюю и белую полоску. Ингве перешел в «Сальтрёд» — клуб в поселке на том берегу залива — и сегодня отправлялся туда на первую тренировку. Брату предстояло проехать на велосипеде через мост, — раньше он никогда через мост один не ездил, — и дальше по дороге до стадиона. Примерно пять километров, по его словам.

— Ну, а что еще было в школе, Карл Уве? — спросил папа.

Я кивнул и, дожевав, сказал:

— У нас будут уроки плавания. Шесть занятий. В другой школе.

— Вот оно что, — сказал папа и провел рукой по губам, но застрявший в бороде кусок там так и остался. — Это неплохо. А то куда же это годится — жить на острове и не уметь плавать!

— К тому же это бесплатно, — сказала мама.

— Только нужно купить купальную шапочку, — сказал я. — Всем велели купить. И еще, может быть, плавки? Не трусы, а эти… ну, в общем.

— Шапочку мы, пожалуй, купим. А вот насчет плавок… Вполне обойдешься трусами.

— И очки для ныряния, — сказал я.

— Еще и очки тебе? — Папа насмешливо посмотрел на меня. — Это еще надо подумать.

Отодвинув от себя тарелку, он поудобнее уселся на стуле, прислонившись к спинке.

— Спасибо за обед, мать! Было очень вкусно, — сказал он.

— Спасибо за обед, — сказал Ингве и ушмыгнул из кухни. Через пять секунд я услышал, как у него защелкнулась дверь, он уже закрылся у себя в комнате.

Я немножко посидел за столом, на случай если папа захочет еще что-то сказать. Он посидел, глядя в окно на четверых парней с велосипедами, которые собрались у дальнего перекрестка, затем поднялся, поставил тарелку в мойку, взял с буфета апельсин и, не сказав никому больше ни слова, отправился в свой кабинет, прихватив под мышкой газету. Мама начала убирать со стола, а я пошел к Ингве. Он укладывал рюкзак. Я сел на его кровать и стал смотреть, как он собирается. У него были хорошие бутсы, черные «адидасы» со съемными шипами, очень приличные футбольные шорты «умбро» и черные с желтым стартовские носки. Сначала мама купила ему черно-белые носки «гране», но он отказался их надевать, так что они перешли мне. Но лучше всего был адидасовский тренировочный костюм, синий с белыми полосками, из блестящей, гладкой материи, а не из привычного тусклого эластичного трикотажа, как для гимнастической одежды. Я иногда нарочно нюхал его, погружая нос в шелковистый материал, потому что запах у него был удивительный. Возможно, мне так казалось потому, что я сам мечтал о таком костюме и этот запах сконцентрировал в себе представление о том, чего я так вожделел, а возможно, потому, что этот насквозь синтетический запах, не похожий ни на какой другой, словно пришел из другого мира. Как некий привет из будущего. Кроме тренировочного, у Ингве был еще и сине-белый адидасовский непромокаемый костюм, который он надевал сверху в дождливую погоду.

Ингве молча уложил вещи в сумку, застегнул большущую красную молнию и сел за письменный стол. Стал смотреть расписание.

— Вам сегодня что-нибудь задали?

Он помотал головой.

— И нам тоже ничего не задали, — сказал я. — Ты уже обернул учебники?

— Нет. У нас на это целая неделя.

— А я займусь сегодня вечером, — сказал я. — Мама будет мне помогать.

— Здорово, — сказал он, вставая. — Ну, я пошел. Если не вернусь до полуночи, значит, меня слопал человек без головы. Интересно, как он это делает!