Детство и юность Катрин Шаррон

Теперь они узнали ее по голосу: это была Мариэтта. Но как она изменилась! Такая же маленькая и такая же живая, как прежде, но ужасно худая и бледная. Вместо нарядного зеленого корсажа на ней было черное платье с черным передником, но главное, главное — у нее был такой усталый, такой озабоченный вид! Откуда он взялся у попрыгуньи Мариэтты, всегда беззаботной и веселой, словно жаворонок? Да, это была действительно Мариэтта, но Мариэтта совсем другая. Наверное, и она тоже с трудом узнала их, потому что стояла неподвижно, уставившись на Франсуа и Катрин, и тоже молчала. Наконец она шумно перевела дыхание, бросилась к Франсуа, затем к Катрин, потом снова к Франсуа и снова к Катрин и целовала, целовала обоих без конца.

Отпустив наконец детей, Мариэтта открыла стоявшую на столе корзину и достала оттуда каравай белого хлеба, творог, морковь, репу, большой кусок свиного сала и сдобные баранки, которыми тут же принялась угощать брата и сестру.

— Как я рада! — твердила она, пока Франсуа с Катрин жадно уплетали баранки. — Как я рада!

Но на лице ее не появилось и тени улыбки. Губы, прежде такие румяные и сочные, стали бледными и сухими, щеки ввалились…

— Ну как, у вас все в порядке? — спросил Франсуа, торопливо глотая кусок за куском.

Мариэтта кивнула головой.

— Где мама? — спросила она.

— Ушла на поденщину, — ответила Катрин.

— А отец?

— Отец плотничает вместе с Марциалом.

— Обен?

— Гоняет по улицам, — горько усмехнулся Франсуа.

— Мне рассказывали… мне рассказывали… — со вздохом начала Мариэтта, нерешительно указывая на вытянутую ногу Франсуа.

— Ах, тебе рассказывали? — холодно усмехнулся мальчик. — Видишь, добавил он после паузы, — ты правильно сделала, что ушла из дому вместе со своим Робером. С тех пор нам, остальным…

— Ничего, ничего, все образуется! — торопливо перебила его Мариэтта.

Обхватив ладонями голову Катрин, она долго смотрела ей в лицо.

— И ты тоже бледненькая, и ты… — шептала Мариэтта.

Внизу, под окном, громко заржала лошадь.

— Чего это она? — спросил Франсуа.

— Да она всегда так ржет, когда со мной.

— Почему?

— Потому что рада.

Слова эти вызвали наконец улыбку на лице молодой женщины. Глаза ее лукаво блеснули.

— Кстати, — сказала она, — надо подумать о моей лошадке.

— Слышите? — съехидничал Франсуа. — Ее лошадь.

— Вам, наверное, говорили… Крестный должен был сказать вам… что у нас ферма в Амбруассе; он недавно приезжал к нам и рассказывал о ваших несча… — Она осеклась, но тут же закончила: — Ну, словом о том, что с вами случилось…

Вздохнув, Мариэтта поднялась с места.

— Надо позаботиться о лошади, — повторила она. — У ваших трактирщиков есть конюшня или каретный сарай?

— Есть. В базарные дни они снимают сарайчик по соседству, — сказал Франсуа.

— Тогда пойду договорюсь с ними.

— И я с тобой, — вскочила Катрин.

— Нет, нет, оставайся с Франсуа, я сейчас же вернусь. Мариэтта сбежала с лестницы. Минуту спустя они услышали, как двуколка отъехала от крыльца. Катрин высунулась в окно и увидела Лорана и Мариэтту, поднимавшихся вверх по улочке. Мариэтта вела за собой лошадь.

— Чудно все-таки, — пробормотал Франсуа, — чудно, правда?

Катрин подошла к столу и отломила кусок от буханки.

— И мне, — потребовал Франсуа. Они разделили кусок пополам. — Черт подери, — пробормотал мальчик, — давно я не ел такого белого хлеба.

— Да, — сказала Катрин, — ей повезло, Мариэтте.

Франсуа усмехнулся.

— Повезло, говоришь? А ты видела, на кого она стала похожа?

— У нее были такие красивые корсажи…

Не отвечая, Франсуа принялся насвистывать сквозь зубы какой-то мотив.

На лестнице послышались шаги Мариэтты. Франсуа выпрямился на стуле и засвистел громче. Когда молодая женщина вошла в комнату, лицо ее озарилось на мгновение прежней улыбкой.

— Ну вот! — воскликнула она. — Ты, по крайней мере, не вешаешь носа, мой мальчик, свистишь, словно дрозд!

Она прошлась по комнате, помолчала и нерешительно спросила:

— А малышка?

— Какая малышка? — переспросила Катрин. — Клотильда?

— Ну да.

— Она спит в соседней комнате. — Можно на нее посмотреть?

Странно было слушать эту женщину в черном платье, которая когда-то командовала ими; странно было слушать, как теперь она просит у них разрешения.

— Только не разбуди ее, — проворчал Франсуа. — Тогда никому покоя не будет.

Мариэтта на цыпочках подошла к двери, отворила ее и, стараясь не шуметь, вошла. Она долго глядела на спящего ребенка, а когда вернулась в кухню, лицо ее было умиленным и задумчивым.

— Какая хорошенькая! — шепнула она. Франсуа усмехнулся:

— Тебе не трудно угодить.

— Это я смотрю за ней, — гордо объявила Катрин. Мариэтта тряхнула головой, словно отгоняя невеселые мысли, и обвела взглядом полутемную, убогую комнату. — Давайте сделаем маме сюрприз, — предложила она. — К ее приходу уберем дом и приготовим обед.

И Мариэтта принялась за работу. Она вымела пол, до блеска протерла тряпкой старую мебель, расставила все по местам. Потом разожгла в очаге огонь и сварила суп из привезенных овощей и сала. Скоро от кастрюли пошел восхитительный запах, заполнивший всю кухню. Франсуа и Катрин временами даже закрывали глаза: так запах казался сильнее.