Детство и общество

В таком случае можно спросить, почему я предпочитаю приводить племена американских индейцев в качестве иллюстрации к тому, что мне нужно рассказать, и не пользуюсь материалом, собранным другим исследователем в районах, которые до сих пор остаются первобытными? Мой ответ: потому что эта книга рассматривает не только факты, но и клинический опыт поиска этих фактов. За два моих самых поучительных опыта в этой области я благодарен антропологам, предложившим мне понаблюдать с ними их любимые племена американских индейцев. Скаддер Микил познакомил меня с полевыми исследованиями, взяв с собой в резервацию индейцев сиу в Южной Дакоте, а Альфред Крёбер позже помог мне создать образ сиу (которых слишком вольно считали самым индейским племенем) здраво компаративным. Он взял меня с собой к индейцам племени юрок, живущим на побережье Тихого океана и занимающимся ловлей рыбы и сбором желудей.

Эта обращенность к антропологии оказалась сто́ящей по ряду причин. Мои проводники предоставили в мое распоряжение свои личные записи и другие материалы, собранные еще до наших совместных поездок. Племена, о которых идет речь, были их первой и последней любовью в полевой работе. Эти два человека могли в личном общении спонтанно передать мне больше, чем успели подготовить к публикации во время своих первых исследований. У них были заслуживающие доверие и доверяющие им информанты среди старейших членов племени — единственных, кто мог помнить древние народные обычаи воспитания детей. И, что самое важное, оба моих наставника имели некоторую психоаналитическую подготовку и были полны желания интегрировать ее со своей антропологической работой. Если я отчасти служил интегратором, то лишь потому, что как детский психоаналитик был близок к формулированию тех проблем и решений, круг которых очерчен в предыдущей главе. Чувствуя, что вместе нам, возможно, удастся спасти некоторые обделенные вниманием факты современной истории американских аборигенов, оба сводили меня со своими любимыми и наиболее подготовленными информантами в данной области и убеждали их говорить со мной столь же откровенно, как с ними самими, знай они, что спрашивать по поводу круга значимых для детства и общества проблем.

Глава 3 Охотники прерий

1. Исторические сведения

Во время нашего путешествия в Южную Дакоту Скаддер Микил был полевым уполномоченным комиссара по делам индейцев. От нас крайне настоятельно и срочно требовали выяснить, откуда берется то ужасное безразличие, с каким дети индейцев сиу принимали, а затем отказывались от многих ценностей, которые пытались привить им в хорошо продуманном и дорогом эксперименте Федерального управления образования индейцев. В чем заключалась ошибочность работы с индейскими детьми, было достаточно очевидно. Для них существовало две правды: одна — белая, другая — индейская. Но именно благодаря изучению этого противоречия мы обнаружили следы того, что когда-то было правдой для детей прерии.

Чтобы сохранить верность клинической природе нашего исследования, я должен предварить материал о древнем детском воспитании, который будет здесь представлен, описанием множества привходящих обстоятельств. Чтобы лучше увидеть проблему младенчества и общества, я должен сначала провести читателя сквозь «колючий подлесок» современных расовых отношений, а потом выйти на «расчищенный участок леса».

Индейская резервация Пайн Ридж расположена вдоль границы со штатом Небраска в юго-западной части Южной Дакоты. Вот что говорится об этих бескрайних холмистых равнинах в народном предании[6]:

Медленное дыхание знойного лета
Иль леденящий вихрь зимней бури…
Ничто не остановит их круговращенья,
Они не просят позволенья, они — велят.

Восемь тысяч членов рода оглала племени сиу (или дакота) живут на земле, выделенной им властями. Когда индейцы поселились в этой резервации, они отказались от своей политической и экономической независимости в пользу правительства США на условиях, что оно не позволит белым охотиться и селиться на отведенных индейцам землях.

Вероятно, только самые неисправимые романтики еще надеются найти в сегодняшней резервации индейцев, похожих на старых дакота. Когда-то они были воплощением «настоящего индейца» — воина и охотника, наделенного силой духа, коварством и жестокостью. Изображение индейца сиу до недавнего времени украшало пятицентовую монету — странная дань странным отношениям, ведь побежденный предшественник занимает здесь место, зарезервированное для монархов и президентов. Но историческая действительность индейцев дакота связана с их далеким прошлым.

«Хорошей была жизнь на этих высоких равнинах Дакоты до того времени, пока сюда не пришли белые люди… Стада бизонов темными тучами проходили по пастбищам. Черные и Скалистые горы были густо населены оленями, бобрами, медведями и другой дичью… Голодная смерть обычно не навещала типи индейцев».