Детство Понтия Пилата. Трудный вторник

В прежние времена суд и расправу творили местные царьки, князья и племенные старейшины. Теперь же каждый ослушник или преступник, богатый или бедный, из знати или из черни должен был предстать перед Варом, и только он, главнокомандующий Нижней и Верхней Германии, чрезвычайный и полномочный правитель зарейнских земель, мог рассмотреть дело, вынести приговор и решить судьбу человека.

В прежние времена князьки и старейшины вели дело коротко и ясно, то есть на родном языке и без долгих словопрений. Отныне же на территории Германии, между Визургисом и Рейном, в долинах Амизии, Лупии, Адраны и Могона введено было римское право: то есть судопроизводство стало вестись на непонятном германцам латинском языке, с долгими обвинительными и защитными речами, с непременным участием многочисленных римских, латинских и греческих юристов и адвокатов, ибо даже самые просвещенные германцы были недостаточно просвещены для того, чтобы участвовать в священных обрядах Римского Права и в сложных культах Великой Римской Справедливости. (Клянусь гением Посидония, милый Луций, я не над римским правом иронизирую, которое ревностно чту и искренне почитаю, а над тем, что во имя римского величия бездарный и продажный римский наместник творил в не им покоренной и подчиненной Германии!)

Ибо организовывал Вар Германию, нещадно грабя ее население. Он и раньше грабительствовал, когда правил сначала в Азии, а потом – в Сирии. Но там жили цивилизованные люди, там были богатые города и властные местные элиты. Они могли, объединив капиталы, сделать богатое подношение, способное на некоторое время удовлетворить голод и жажду наместника, или множеством отдельных взяток насыщать его утробу, согревать душу и ласкать сердце. Если же аппетиты его становились непомерными и начинали вредить здоровью, местные иерархи, люди умелые и образованные, могли обратиться к римскому сенату, жалуясь и ходатайствуя, чтобы Великий Рим пришел им на помощь и предписал заболевшему наместнику принудительное лечение, пока тот своей чрезмерной жадностью не перезаразил всю провинцию.

Здесь же, в Германии, не было ни образованных жалобщиков, ни каких-то особых богатств. А посему злосчастному Квинтилию Вару приходилось, как выразился один из его прихлебателей-клиентов, «стричь и доить свиней». То есть по ворсинке, по капельке, где только представится случай, сколачивать состояние себе, своим командующим родственникам, своим многочисленным клиентам – юристам и адвокатам, торговцам и финансистам, и прочая, прочая.

(2) Ты спросишь: А что германцы?

Отвечу: В Старом лагере и в Ализоне германцы безропотно принимали приговоры и судебные решения, платили штрафы (если приговоренный и осужденный не мог за себя рассчитаться, то платил за него род или племя платило). Так было в лагерях и среди легионов. Но за пределами «святилищ правопорядка», вдали от «центров просвещения» изо дня в день и от месяца к месяцу нарастал возмущенный ропот – глухой среди стариков и звонкий среди молодежи.

Похоже, не хотела Германия просвещаться, дисциплинироваться и организовываться. Но жаловаться – не жаловались. Ибо кто же в Риме прислушается «к визгу свиней», как выразился все тот же клиент-прихлебатель Публий Квинтилия. Тем более в разгар Иллирийского восстания!

(3) Ни у одного из историков ты таких объяснений и рассуждений, конечно, не встретишь. И пиши я тебе действительное письмо…

Я ведь только мысленно к тебе обращаюсь, Луций, чтобы вспомнить и проанализировать. Так мне легче с самим собой вести разговор…

Что-то жарко стало в калдарии… Надо сказать Диогену. Пусть перестанет так сильно топить. А то слишком часто придется выскакивать в холодный бассейн…

Частые выскакивания отвлекают от плавного хода воспоминаний…

IV. Позволь теперь кратко описать ту армию, которой располагал Публий Вар.

Историки пишут – и в данном случае справедливо свидетельствуют, – что в шестьдесят втором году в подчинении у Публия Квинтилия Вара формально находились пять легионов. Два из них, Второй Августов и Четырнадцатый Победоносный, как я уже, кажется, вспоминал, стояли в Могонтиаке, в Верхней Германии. Их Вар поручил Луцию Аспрене, и трогать их для каких-либо германских кампаний не предполагалось, ибо в любой момент они могли понадобиться для Иллирика или для Паннонии. Эти два легиона считались, таким образом, резервными.